Дергаюсь и получаю новую вспышку боли. Рустам шипит, велит не дергаться, а я теряю небо, теряю землю. Мир переворачивается с ног на голову.

Я должна была провести с ним ночь.

И в момент полной моей беззащитности он дарит мне новый статус. Статус жены.

— Не хочу быть женой… криминального… дьявола!

Почти выкрикиваю.

А Басманов отпускает меня. Опустошает вмиг и рывком на себя тянет.

Я глухо вскрикиваю, и мы падаем вниз. На большое мягкое одеяло, где он мое тело под себя подгибает, ноги заново разводит и упирается своим органом огромным в мое истерзанное тело.

— Дьявол? Так ты называешь меня в своей красивой головке?

Он усмехается по-доброму. Ложно по-доброму.

Я уже знаю эту улыбку, и она не сулит мне ничего хорошего.

— Женой будешь. Завтра с ЗАГС затащу! — припечатывает грубо.

Он впивается в мои губы. Над нами повис огромный шар… уносящий нас все выше и выше. Я смотрела на яркое небо и задыхалась от мысли, что я стала принадлежать этому мужчине так близко к небу и так далеко от земли.

Он точно сумасшедший.

Ему ничего не страшно. Ему все по зубам.

Второе проникновение давалось мне с меньшей кровью. Подруги говорили, что это не так больно. Что с умелым мужчиной нет боли. Сомневаюсь в том, что Рустам неумелый. Ему просто не ведомы ласки, и боль первого раза ему совсем не знакома. Первый раз не бывает сказочным.

И вот Рустам сделал последний толчок — так глубоко, так дико… что я глухо застонала, вцепившись в его плечи ногтями. Рустам зарычал, кончая. Сжимая меня в своих тисках. У меня в глазах потемнело. Он точно насквозь меня прошиб…

Я услышала лишь чертыхания. Распахнула глаза, когда Рустам вышел из меня — резко, быстро, сквозь зубы рыча.

— Твою мать!

— Что случилось? — хрипло прошептала, опуская взгляд.

Лучше бы не смотрела.

Резко зажмуриваюсь, отводя глаза. Сворачиваюсь клубком… Мамочки, как же он поместился в меня?

Но главного я не заметила.

— Родная, у нас проблемы. Резина порвалась.

Рустам чертыхается и резко встает. Здесь все было предусмотрено. Вода, вино, влажные салфетки. Я взяла из его рук предложенную тряпку, он смочил ее жидкостью.

— Вытрись и оденься… замерзнешь, — велит Рустам.

Делаю все, как он сказал. Краем глаза замечаю, как он со злостью стягивает защиту. Она порвалась. Рустам закончил в меня.

— Что… что делать? — шепчу испуганно.

Рустам выглядывает за пределы корзины. Я быстро натягиваю белье и оглядываюсь. Здесь было очень много места для двоих… здесь произошел мой первый раз.

— Ты как? Тебе нужна кислородная маска? — оборачивается.

Качаю головой. Он выкидывает маску подальше.

— Получается, нас контролируют?

— Да, мы тросом привязаны. Все безопасно по нулям. Спустят на землю, когда я захочу.

Рустам подходит ближе и опускается на одеяла. Заполняет бокал янтарной жидкостью и немного протягивает мне. Кусочек шоколада тоже отправляется в мой рот. Все это сопровождается темным взглядом Басманова…

— Мы с тобой это повторим.

Припечатывает. Обещает. Угрожает.

— А пока на землю пора. Знаешь, что такое экстренная контрацепция?

Я моргаю растерянно.

— Сейчас повезу в аптеку. Мне дети не нужны, Полина.

Рустам смотрит на меня пристально. Взгляда отвести не позволяет. И добавляет тихо, но четко:

— Но дети у нас обязательно будут, родная.

— Не расскажешь, что это за картина, Полин?

Голос брата звучит совсем близко и неожиданно. Мужская рука опускается на мое плечо, и мы вместе с Максимом смотрим на произведение искусства.

Рустам обещал подарить самую лучшую картину из своей коллекции.

Рустам подарил. Прямо на воздушном шаре.

— Это подарок, — шепчу уклончиво.

— Дорогой подарок. От черта Басманова?

Не замечаю злости в вопросе брата. Погружаюсь в себя и собственные мысли.

На картине было изображено сердце. Некрасивое, потому что реалистичное, настоящее, кровавое. Написано оно грубо, размашисто и блекло — именно так пишут в высоком искусстве.

Немного страшное сердце… Это был подарок в стиле Басманова. Я отказывалась, а он пригрозил, что если не приму, то он подарит свое. Прямо из груди вырвет — со всеми вытекающими.

Шутил, но шутки у него всегда были страшные…

А после воздушного шара он отвез меня в аптеку. Купил бутылку воды и неизвестные мне таблетки, а в машине заставил выпить лекарство прямо из его рук.

— Высунь язык, — велел Рустам, — а теперь глотай.

До сих пор помню, как он внимательно следил за каждым моим глотком. Я не знала: может, у Басманова действительно была целая очередь из женщин, мечтающих забеременеть от него? Но я в эту очередь точно не входила, и поэтому с радостью выпила таблетку.

И больше он не появлялся. Две недели ни слуху, ни духу. Только картина с разодранным сердцем напоминала о нем… и моем предательстве.

— Я выполнила все, что он хотел.

Поворачиваюсь к Максиму, устремляясь в его объятия. Брат обнял меня крепко, заставив мое тело откликнуться на боль. В некоторых местах тело еще помнило Рустама.

— Надеюсь, что скоро у нас все наладится, Полин. Я работаю над этим. И Карину пытаюсь забыть… Клянусь, что пытаюсь.

Брат любит ее. Но теперь не может приблизиться к ней даже на сто метров.

— Я люблю тебя, Максим.

— И я тебя, сестренка.

* * *

Больше двух недель прошло как в тумане. Я давно не видела Рустама и готова была днем и ночью молиться, чтобы Басманов действительно оставил меня в покое.

Но в то же время его отсутствие сильно настораживало, потому что наблюдение его людей за мной только усилилось.

— Полина, подожди!

Оборачиваюсь. Карина спешит ко мне, у нас должна быть совместная лекция.

— Привет. Ты еще учишься? Твой брат показался мне деспотом, — интересуюсь у нее прохладно.

Не скрою: я держала на Карину обиду. Она допустила одну ошибку, а мне столько раз пришлось загораживать спину брата собой, что простить эту девушку было сложно.

Но я старалась ее простить. Да и Карина не оставляла меня в покое. Этим они с Рустамом точно были похожи.

— Я учусь последний семестр… — шепчет она.