такой степени зарылась в свои цифры, схемы и расчеты, что даже не заметила, как Аля зашла в кабинет и присела рядом.

– А? Ой, здравствуй. – С трудом закрыла блокнот, не желая отрываться от процесса. Идея – вещь зыбкая и ненадежная. Только отвлечешься, и ее уже нет.

– И ты не болей. Так что насчет обеда? Сейчас в столовой свободно, самое время заскочить…

– Нет, спасибо, Аль. Не пойду.

– Это бесплатно, Даш. Может быть, не помнишь? Мы не берем с сотрудников деньги за еду…

– Да причем тут это?! – Я досадливо поморщилась. – Некогда, Аль. Я тупо ничего не успеваю.

Она вздохнула, глядя осуждающе.

– Пальмовского сегодня нет в офисе. – Как будто эта фраза должна была все изменить!

– И что теперь? Я должна подорваться и бегом нестись за тарелкой? – Я криво усмехнулась. В целом, было совсем не до веселья.

– Не ерепенься. – У меня, наверное, был вид колючего дикобраза. Стало стыдно перед Алей и дико неудобно. – Я же просто переживаю за тебя. Ты вон, вся серая, синяки под глазами, осунулась…

– Зато никто не пристает. Разве не лучший вариант? Никаких личных отношений.

– Тебя никто не видит, Даша. Какие могут быть приставания? Хорошо хоть, на планерках появляешься, иначе бы я точно уже начала переживать…

– Я просто прихожу очень рано и ухожу поздно. Чтобы все успеть.

– Мне кажется, Слава от тебя в восторге… – Неспроста она закинула эту удочку, ой, неспроста…

– Мне кажется, он хочет меня убить. Сначала расчленить, а потом разбросать части по разным районам города, чтобы уж точно не вернулась…

Наверное, он мне мстил таким образом, но за прошедшие две недели сумасшедший начальник просто заколебал меня своими поручениями.

– Он с тебя глаз не сводит. Кажется, еще чуть-чуть, и облизываться начнет… – Аля продолжала гнуть свою линию.

И эти слова могли бы пролиться бальзамом на сердце… Мое ущемленное самолюбие продолжало надеяться, что когда-нибудь Пальмовский встанет на колени и скажет, что жить без меня не может. Женская глупость, помноженная на любопытство, это такая страшная болезнь, которая очень трудно лечится.

Но у меня было просто шикарное лекарство: работа. Много работы. Ее хватило бы на целый отдел, а не на единственного, неопытного пиар-менеджера.

– Это он предвкушает, как сожрет меня, если проколюсь хотя бы в одном пункте.

– Не придумывай. Слава прекрасно понимает, что ты на стажировке, и не станет требовать больше, чем положено. – Девушка даже возмутилась как будто. Словно ее любимчика незаслуженно оскорбили.

– Да? Ты так уверена?

– Конечно. Я с ним работаю давно, и он никогда не страдал самодурством.

– А что это, по-твоему? – Я повернула к ней монитор, открыв почту.

А там – тысячи сообщений от Пальмовского, иные – с разрывом в пару секунд. И в каждом – вопросы, вопросы, вопросы. Мои ответы, жалкие потуги выглядеть хоть чуточку прилично… И новые, дополнительные вопросы.

– Хм… Это все Слава тебе пишет?

Фоном брякнуло оповещение о новом письме. Конечно же, от Пальмовского. Рука автоматом потянулась, чтобы открыть и получить новую порцию позора.

Аля схватила меня за кисть.

– Стой. У тебя перерыв. Ты просто обязана пообедать. Мне тут голодные обмороки и нервные срывы ни к чему. Ставь комп на паузу, вставай и выходи. – Она сама поднялась, схватила мое запястье и потянула вверх.

– Аль. Ты не понимаешь! – Отчаяние в голосе заставило ее остановиться. – Я не могу не ответить ему прямо сейчас!

– Это почему же? Ты думаешь, Слава не в курсе, что у тебя должен быть перерыв?

– Уверена. Он считает, что я вообще не отхожу от компьютера!

– Это он тебе так сказал? – Але почему-то стало весело. Она склонила голову и следила за мной, откровенно развлекаясь.

– Нет, конечно. Мы такие темы не обсуждаем.

– Ну, вот и все. Вставай и уходи. Ничего у нашего драгоценного шефа не сгорит, если ты на пару минут отвлечешься.

Иногда с человеком проще согласиться, чем доказывать его неправоту. Аля точно была из этой серии. Все равно отнимала время своим спором, а дела никакие не делались.

Я неохотно встала и побрела вслед за ней в столовую…

Голодная слюна набиралась тем больше, чем ярче были запахи оттуда… И ноги сами собой ускорялись, без всякого на то моего желания.

– Ну, вот. А говорила, что есть не хочешь… – На моем подносе было столько еды, сколько мне обычно хватает на три раза.

– Мда… Погорячилась… Отнесу обратно сейчас…

– Да стой ты. Сиди спокойно. Сколько влезет, столько и слопаешь. Никто тебя упрекать не станет, даже если не осилишь все…

У нее стояла скромная тарелка супа, томатный сок и салат.

Но я со своей порцией, в несколько раз более солидной, расправилась быстрее, чем соседка по столу.

Проглотила последний кусок, запила его соком, удовлетворенно вздохнула…

И тут же звякнуло сообщение на телефоне.

– Ой, Аль, я побегу. – Естественно, Владислав Андреевич уже ждал ответа на почте. А в мессенджер дублировал свое беспокойство.

– Ну-ка, дай сюда трубку!

– Зачем?

– Затем. Дай, говорю!

– На, смотри. Убедись, что я не придумываю…

– Он оборзел, Даша. Сел на тебя и катается. А ты позволяешь ему это делать. Зачем?!

«Я занята. Отвечу позже»

Не спросив разрешения, девушка набрала ответ и тут же нажала «отправить».

Сердце замерло от глухого беспокойства. Ну, все. Теперь мне точно конец! Скажет, что я филоню и не справилась!

«Ок»

Это все, что написал мне шеф.

– Черт. А что, так можно было?

Аля отложила телефон. Подумав, спрятала его в карман. В свой, между прочим. Я молча наблюдала, не решаясь спорить.

– Объяснишь мне, что между вами происходит, Даш? Почему он тебя гоняет, как савраску, а ты позволяешь на себе ездить? Я думала, у вас все идеально. Ты так здорово выступаешь на всех планерках, Слава тебя слушает и не придирается… Вообще ни слова плохого не сказал за все время…

– А зачем ему придираться вслух, если я рассказываю то, о чем уже ему сто раз написала? Причем – с мельчайшими подробностями. Ничего нового не узнает.

Аля задумалась, приложив пальцы к губам. Красивые, холеные пальцы с великолепным маникюром. Я спрятала свои руки с облезшими ногтями, почему-то только сейчас заметила, что ими давно уже пора заняться. Стыдно стало. И почему-то обидно…

– Что у вас происходит, Даш? Слава никогда не уделял столько внимания рекламе. Нанимал пиарщика, увольнял, и дальше – по кругу. Ни одна из девочек так не убивалась, как ты…

Рвались нехорошие слова… О том, что те девочки, наверное, быстро соглашались на другое. И внимание Пальмовский