— Вы, видимо, часто ездите по этому маршруту? —спросила Марина.

— Да. Почти каждый месяц. Я уже знаю многих любителейподобных путешествий в лицо. Для молодых людей и влюбленных это настоящаяромантика. Позвольте представиться, сеньора, я Альфредо Бастидас.

— Эльза Дитворст, — представилась она, — явидела, как вы здороваетесь с некоторыми пассажирами. Вчера даже видела вашегознакомого на судне.

— Какого знакомого? — удивился Бастидас.

— Сеньора Суареса.

— Он не мой знакомый. Просто мы случайно оказалисьрядом, когда покупали билеты, и здесь оказались в соседних каютах. Онархитектор, очень интересный человек. Плывет в Санта-Фе, чтобы оформить тамсвой заказ. Что может быть благороднее для человека, чем строить дома.

— Он архитектор?

— Да, и достаточно известный. Он показывал мнефотографии нескольких спроектированных им зданий. Очень интересный мастер.

— Понятно, — немного разочарованно ответилаЧернышева. Конечно, Бастидас не развеял ее сомнений. Но все-таки в отношенииСуареса подозрений стало гораздо меньше, чем в отношении Хартли.

Вспомнив о последнем, она заторопилась. Едва танец былокончен, она поблагодарила Бастидаса и виновато призналась:

— Мне нужно идти.

— Благодарю вас, сеньора, за этот великолепныйтанец, — кивнул на прощание Бастидас.

Консальви и его спутница по-прежнему танцевали.

— Спасибо, — поблагодарила Марина, выходя изтанцевального зала. И почти сразу столкнулась с Кратуловичем. Невероятно, но еемрачный сосед шел в танцевальный зал, Она заколебалась. Может, вернутьсяобратно? Сразу нельзя, это вызовет подозрение Бастидаса. Да и Консальви, еслиэто действительно Флосман, может обратить на нее внимание. Но, с другойстороны, упускать Кратуловича тоже не очень хотелось. Она все-таки заставиласебя отойти от дверей. В любом случае заходить сразу за Бруно Кратуловичемнельзя. Но что делать здесь подобному типу? Ей казалось, что он неисправимыймеланхолик. Во всяком случае, именно такое впечатление он производил.

Она прошла чуть дальше, миновала рекламный щит, дежурного потеплоходу, выдающего ключи от кают. Потом, решив для себя, повернулась и сновапошла в танцевальный салон. Кратулович сидел за столиком, почти не глядя натанцующих. Ему просто было скучно сидеть в каюте. А вот Бастидас уже пригласилна танец немолодую даму и теперь танцевал с ней. Видимо, он относился к числунастоящих танцеманов и ему было все равно, с кем и где кружиться в танце.

Никакие взгляды Кратуловича не выведут из состояния мрачнойдепрессии, это она сразу поняла. Но зато как только она вошла в салон, ее почтисразу пригласил сам… сеньор Консальви. К этому времени его спутнице куда-тоисчезла и он пребывал в унылом одиночестве. Марина охотно приняла егоприглашение, заметив удивленное лицо Бастидаса. «Не хватает только, чтобы всалоне появился еще и Роберто», — с ужасом подумала она.

Если Бастидас танцевал очень хорошо, но как-то слишкомзаученно и профессионально, то Рудольф Консальви вкладывал в ритмику танца всюсвою энергетику, весь порыв своего тела. Ему доставляла удовольствие самапартнерша, а не танец, как таковой. В отличие от Бастидаса, он никогда не сумелбы танцевать с непонравившейся ему женщиной только из-за самого процесса танца.Ему нужно было чуточку любить свою партнершу во время танца.

— Вы просто очаровательны, сеньора, — показываясвои красивые зубы, заметил Рудольф Консальви. Улыбка не могла скрыть тогоочевидного факта, что зубы были сработаны у дантиста.

— А где ваша спутница, сеньор? — спросилаМарина. — Мне она так нравилась.

— Пошла переодеться в каюту. Мы намереваемся немногопогулять в Сан-Николасе. Остановка будет через полтора часа, — любезнопояснил сеньор Консальви, — а в самом городе мы будем стоять около часа.Вполне достаточно, чтобы прогуляться.

— Вы раньше бывали в Сан-Николасе?

— Честно говоря, нет. Поэтому и собираюсь погулять. Авы, сеньора, кажется, иностранка. Полька или немка? Хотя по-испански выговорите очень хорошо.

— Я из Голландии. Эльза Дитворст, — представиласьона в который раз.

— Очень приятно. Рудольф Консальви, — улыбнулсяон, — вы очень элегантны, сеньора Дитворст.

— Вы аргентинец?

— В третьем поколении, сеньора. Здесь обосновался ещемой дед. Хотя он и был итальянским иммигрантом, прибывшим сюда во временавеликой депрессии. Тогда все было по-другому.

— У вас красивая спутница.

— Благодарю вас, сеньора Дитворст. Мы как раз утромговорили с ней о вас.

— Почему? — спросила она.

— Мы слышали, как один из пассажиров расспрашивал о васбармена, работавшего ночью в баре. Видимо, вы его очень интересовали. Я егопонимаю. Вы достаточно эффектная женщина.

— И кто был этот человек? — спросила она чутьзатаив дыхание.

— Сеньор Хартли, австралийский бизнесмен. Кажется, выего очень заинтересовали.

Марина задержала дыхание. Неужели все-таки они нашлиФлосмана?

До назначенного времени оставалось около часа. Конечно, онане рассчитывала на безусловное появление Флосмана в баре. Расчет был на то, чтоон выдаст себя тем или иным способом. Марина помнила тренировки с психологами.«Как правило, самое естественное поведение в экстремальной ситуации вызываетнаибольшее подозрение», — любил говорить один из экспертов по чрезвычайнымситуациям. Похоже, на теплоходе складывалась как раз такая чрезвычайнаяситуация. После признаний Рудольфа Консальви она закончила танец и отошла кодному из столиков.

Либо Консальви говорил правду, и тогда Хартли действительноинтересовался ею, либо он врал, и делал это намеренно, чтобы окончательнозапутать следы, В любом варианте нужно было все выяснить у бармена. Но сделатьэто сейчас было невозможно. Во-первых, старик-бармен, работавший почти всюночь, теперь отдыхал и его заменял молодой человек. Во-вторых, в баре сейчассидел сам Хартли, находящийся под наблюдением Благидзе и расспрашивать у негона глазах было невозможно. Консальви мог сказать правду, и любые расспросымогут спугнуть Флосмана, если он действительно скрывается под именем Хартли.

С Хартли они могут разобраться несколько позднее. Он хотьиногда появляется на палубе. А вот Бруно Кратулович не столь часто выходит изкаюты, и нужно пользоваться моментом, чтобы как-то с ним поговорить. Но как сним познакомиться? Просто подойти и представиться невозможно. А на танцующих онсовсем не смотрит. Сидит, уставившись перед собой. И самое обидное, что у негонет особого, специфически мужского «блуждающего взгляда».

Это был термин психологов по сексуальным ориентациямагентов. «Блуждающий взгляд» означал постоянную неудовлетворенность и былхарактерен для особой природы мужчин-самцов, постоянно находящихся в поискепонравившейся им женщины. К слову сказать, в последние годы количество такихмужчин сильно сокращалось. Во-первых, шло массовое наступление особой культуры,которую в мире называли «розовой», а в странах СНГ «голубой», когдаокончательное доминирование гомосексуалистов было закреплено во многих областяхчеловеческой деятельности. А в области культуры, шоу-бизнеса, литературы, киноэти направления человеческих отношений даже постепенно начинали вытеснятьобычную разнополую любовь.