о времени. Он же сам сказал, что находится недалеко, и ему удобно сюда подскочить.

– Может же человек опоздать, – мямлил Махович. – Тем более в Москве жуткие пробки в любое время суток, сама знаешь. Иногда один квартал целый час занимает, особенно у нас в центре.

К ним подскочила молоденькая, стройненькая, смазливая официантка с рыжим хвостом на затылке.

– Курящий или некурящий? – спросила она звонким, как у пионера, собирающего всех на зарядку, голоском.

– Что? – опешила Бажова.

Девица смерила ее шиншиловую шубу до пят наглым взглядом, красноречиво говорящим: «и не таких видали».

– Я говорю, столик вам в зале для курящих или нет? – переспросила она и уперла руку в тощий бок.

Бажова была на взводе и поэтому тоже подбоченилась.

– Нам вот тот, – велела она и протянула свой указующий перст в сторону углового столика в окружении мягких диванчиков.

– Ладно, проходите, – неохотно разрешила официантка.

В другое время Изольда за подобную фривольность разметала бы весь этот клоповник, однако здесь у них была запланирована важная встреча, поэтому она сдержалась и проследовала к выбранному столику.

– Пепельницу! – приказала она наглой девице и откинулась на спинку дивана.

– Может, еще что-нибудь?

– Два кофе и как можно крепче. Да… и еще эклер.

– Сколько?

– Чего сколько?

– Эклеров сколько?

Бажова поколебалась:

– Два.

Через пять минут у них на столе появились аппетитно пахнущие белые чашечки, шоколадные эклеры на блюдечках с голубой каемочкой и огромная пепельница в виде виноградного листа. Но тот, кого они ждали, все еще не объявился.

Бажова нервно барабанила пальцами по столу, от чего чашечки сотрясались, Махович же сидел тихо, точь – в-точь провинившийся ребенок, и исподтишка посматривал на мелькающий рыжий хвост.

И когда атмосфера между Маховичем, писательницей, и фланирующей мимо офицанточкой накалилась до предела, раздался густой бас:

– Изольда и Андрей?

– Федор Жилин?

– Да, Жилин, совершенно верно. Прошу прощения за опоздание…

Бажова поспешно приняла соблазнительную позу и радушно ему улыбнулась:

– Ничего, ничего… Спасибо, что приехали.

Жилин кивнул и взгромоздился на диван. Человек он был упитанный, даже тучный, и зачесанные на виски волосы с вертикальным пробором подчеркивали идеальный круг его лица. Одет он был на манер переросшего металлиста – поношенная черная косуха, выглядывающая из под нее черная же майка и вытянутые, изрядно застиранные, голубые джинсы.

– Ну так что у вас стряслось? – сразу приступил он к делу. – Какие трудности? У меня, к сожалению, максимум двадцать минут.

Бажова придвинулась поближе:

– Видите ли, у нас к вам очень серьезное дело!

Жилин обежал взглядом посетителей кафе и, видимо, не заметив никого и ничего угрожающего, достал пачку «Кента».

– Вы не возражаете, я подымлю немного? – спросил он чисто для проформы.

– Курите, пожалуйста. Я не имею ничего против, – заворковала Бажова. – Это вообще чушь – запрещать курить в общественных местах. Просто бред какой-то придумали.

Она тактично ждала, пока Жилин, зажав сигарету своими отечными пальцами, закурит.

– Я вас внимательно слушаю, – он водрузил локти на стол и шумно затянулся.

– Так вот, у нас, как бы это правильнее сказать… щекотливое дело.

– Щекотливое? – заинтересовался Жилин и впился взглядом в ее пухлые алые губы.

– Ну да. Мы подозреваем, что тут могут быть замешаны богатые и влиятельные люди. А они, как вы понимаете, не любят, когда их беспокоят, и тем более, когда лезут в их дела.

Сыщик кивнул, давая понять, что ему пока все ясно.

– Вы слышали про взрыв и кражу колье на выставке «Бриллианты, не доставшиеся диктатуре пролетариата»? – Бажова понизила голос почти до шепота.

И тут к ним снова подскочила вертлявая официантка.

– Чего желаете? – спросила она, с любопытством разглядывая нового посетителя.

Жилин ей ничего не ответил, только отрицательно качнул головой, все еще не отрывая взгляда от губ Бажовой. Девица фыркнула и спросила:

– Курить еще будете? А то я пепельницу заберу, они у нас пропадают.

Демонстративно вынув сигарету из пачки сыщика, Изольда опалила юную хамку гневным взглядом и, когда та удалилась восвояси, продолжила:

– Видите ли. Дело в том, что фонд Андрея Маховича как раз и занимался этим колье.

Андрей слегка склонил голову, давая понять, что Махович это он.

Жилин перебазировал взгляд своих глазок-гвоздиков на него, надолго не задержался и снова уставился на Бажову.

– Понятно, – наконец, проговорил он. – Так какое у вас ко мне дело? Я весь внимание.

Махович глотнул успевшего подостыть кофе и нервно выпалил:

– Мы хотим, чтобы вы нашли того, кто это сделал!

Жилин слегка вздернул скудную бровь.

– Я имею в виду того, кто украл колье, – пояснил Махович, понизив тон. – И саму драгоценность нашли тоже, естественно.

– Вы нас понимаете? – нетерпеливо спросила Бажова.

В этот момент многочисленная компания студентов за соседним столиком разразилась смехом, да таким громким, что все присутствующие смолкли и стали раздраженно посматривать в их сторону.

– Это колье очень важно для нас, и его пропажа может плохо повлиять на карьеру Андрея. Нам просто необходимо его вернуть! – быстро затараторила Бажова, когда гогот стих и тут же, спохватившись, понизила голос. – Мы, естественно, надеемся на полную, абсолютную конфиденциальность…

Воцарилась пауза, во время которой Махович мелкими нервными глотками поглощал свой кофе, Бажова барабанила пальцами по столу, а Жилин оценивающе рассматривал ее широкое золотое кольцо с перламутровой жабой.

– Это будет непросто, – протянул он.

– Мы понимаем, что это работа для профессионала. Но нам сказали, что вы как раз тот, кто нам нужен, – заискивающе заговорил Махович. – Вы раскрыли столько запутанных дел!

– Лучший частный сыщик в Москве, – добавила Изольда, хищно улыбнувшись. Она всегда считала, что мужики больше всего падки на лесть и монету. – Мы готовы на любые расходы.

При слове «любые» глаза сыщика и в самом деле заблестели:

– Хорошо, я попробую вам помочь.

Глава 11

«Рождественский сюрприз», как окрестила происшествие в галерее Леночка, переполошило все службы московской полиции.

Буквально летая по коридорам из кабинета в кабинет, секретарша старательно выполняла указания своего шефа – то нужно было куда-то дозвониться и что-то узнать, то вызвать кого-то на допрос. И если обслуживающий персонал выставки с готовностью оказывал помощь следствию, то с публикой было сложнее: те, что попроще, так называемая богемная прослойка, хоть неохотно, но соглашались сотрудничать, а вот именитые гости, вокруг которых и крутилась эта самая прослойка в надежде быть хоть чем-то им полезной, упорствовали, не собираясь ни перед кем отчитываться.

И вот теперь Леночке предстояло связаться с Василием Карецким, самим Карецким! От одной только мысли о нем захватывало дух, ведь это же был тот самый красавец-миллионер, сведения о котором ежегодно публиковались в журнале