Я нервно киваю несколько раз и безуспешно пытаюсь сглотнуть слюну: в горле совсем пересохло. Венерина перегибается через меня и открывает мою дверь.

— Вперед! — с воодушевлением говорит она.

Я вылезаю и сразу же, хватаюсь за машину, чтобы не рухнуть. Ноги ватные и непослушные. Кое-как совладав с ними, я двигаюсь в сторону металлической калитки. А если она заперта? Мне хочется, чтобы она была заперта!

Она открывается совершенно бесшумно. Я знаю, что Венерина на меня смотрит, и мне вдруг становится стыдно из-за собственной трусости. Сашка написала, что хочет меня видеть. Хочет видеть меня. Я здесь. А значит, все идет, как надо.

Крыльцо выглядит ненадежным, и мне представляется, как я наступаю на прогнившую ступеньку и с воплем проваливаюсь вниз. Ничего такого, конечно, не происходит. Кнопку звонка мне найти не удается, и я робко стучу в дверь. Такой стук просто невозможно услышать, но дверь открывается почти сразу же.

На пороге стоит женщина в переднике, симпатичная, с веснушками на щеках и рыжими волосами, собранными в узел на затылке. Заметив меня, она отшатывается и хватается за дверь. Так я и думал: она не слышала моего стука!

— Извините, — быстро говорю я. — Не хотел вас напугать.

Предположительная мать Сашки медленно кивает, не сводя с меня перепуганных глаз. Да, все-таки это не большой город. Здесь, похоже, чужаков бояться, как огня. Она выглядывает из-за двери, и ее глаза бегают, как будто бы я застал ее за чем-то непристойным.

— Вы… что-то продаете?

— Нет-нет. Я бы хотел видеть Сашу. Если можно.

Как будто бы отвечая на мою реплику, из-за спины женщины раздается вопль:

— Мам, кто там?

Женщина будто впадает в ступор и молча таращится на меня. Я слышу быстрые приближающиеся шаги, и в дверном проеме показывается девушка. Она выглядит чуть старше, чем на фото, но это точно она. Такая же красивая и хрупкая.

— Сашка, — выдыхаю я.

Она мне улыбается так, как будто видит впервые.

— Мы знакомы? — спрашивает она, продолжая улыбаться. От ее взгляда, скользящего по моему лицу, меня бросает в дрожь.

— Не узнала? Я…

— Уходите, — громко обрывает меня женщина и захлопывает передо мной дверь.

Я не понимаю, что только что произошло и продолжаю стоять на крыльце. Затем медленно разворачиваюсь и спускаюсь по ступеням. За моей спиной снова открывается дверь, и женщина с веснушками догоняет меня возле калитки. Она успела набросить на себя серую шаль с длинными кисточками.

— Не знаю, почему вы уже против меня, — поддавшись порыву, выпаливаю я, — но я не такой плохой, как вы думаете. Ваша дочь…

— Даниил, помолчи, — говорит она, и теперь уже я ошарашенно на нее смотрю.

— Вы знаете, кто я?

— Конечно, знаю, — ее лоб покрывается глубокими складками, а губы сливаются с цветом кожи. — Это я. Я переписывалась с тобой.

Глава 11. Венера

Смотреть на Краснова жалко. Он борется с собой, но скрыть от меня нервозность у него не выходит. Даже если бы его лицо было невозмутимым, он не спешит выходить из машины, и этим все сказано. Он напуган, растерян и, наверное, в уме прикидывает возможные повороты событий.

Я никогда не ходила на свидания вслепую: мне это было ни к чему. Так что я могу только представить, что Краснов сейчас чувствует. Эльдар все понимает, помнит наш разговор в салоне и без каких-либо возражений выходит из авто. Стараясь отогнать непонятное зудящее чувство где-то в животе, я неуклюже пытаюсь поддержать Краснова. Эти слова даются мне тяжелее, чем я предполагала. Какая-то часть меня не хочет, чтобы он вообще выходил из машины, и беснуется, когда я ее игнорирую.

Краснов посылает мне благодарный взгляд и выходит из машины. Я никогда не видела его таким. Его плечи опущены, а руки болтаются вдоль тела, будто бы он потерял над ними контроль. Девушка по переписке! Я фыркаю, но продолжаю следить за его движениями. Какая глупость! На это же ведутся одни идиоты! Как Краснов мог влипнуть в такое? Он же умница, и идет на красный диплом. Снова слова мамы, не мои.

Знакомства через интернет! Их же придумали для трусов и всяких немощных слюнтяев! Так, пора оставить эти мысли, потому что сейчас меня на куски раздирает любопытство. Краснов подходит к двери и дотрагивается до двери костяшками пальцев. Стука я не слышу, хоть и открыла окно. Интересно, какая она, эта Саша? Меня охватывает непонятное возбуждение, когда я думаю о том, что у них все срастется. Что, если она окажется улыбчивой красоткой-зазнайкой? В каком-то женском журнале я читала, что подобные знакомства, как правило, оказываются пустышкой. Но какой-то процент (какой же, Венерина, вспомни!) все же находит свое счастье. И живут люди вместе десятки лет, заводят детей и… Дверь открывается, и я, не в силах утерпеть, тоже открываю дверь машины, и бесшумно покидаю салон.

Перед Красновым стоит какая-то тетка, которая тут же испуганно прячется за дверь. Сердце уходит в пятки, потому что я молниеносно все понимаю. Это не просто облом, это облом в квадрате. Самая настоящая подстава. Одинокая сорокалетняя домохозяйка решила поиграть в виртуальную любовь с малолетним наивным пареньком. Почему он все еще там стоит? Я никогда не жаловалась на зрение, и видела собственными глаза ее взгляд. Она его узнала. Потому что видела его фото. Потому что посылала ему долбанные сердечки и прочие муси-пуси. Какая же дрянь!

Возвращаюсь в машину и занимаю свое место, хотя кулаки так и чешутся. До чего мерзкими бывают люди! Краснов плетется обратно, повесив голову. Но у калитки эта проклятая рыжая тетка снова липнет к нему. Она что-то говорит, из-за чего Краснов вжимается спиной в калитку. Она продолжает тихо что-то лепетать и заламывать руки. Я хочу покончить с этим дерьмом, и снова открываю дверь. Но спектакль уже окончен. Краснов поворачивается к ней спиной и быстро идет к машине. Старая обманщица провожает его взглядом, стоя у калитки, и на долю секунду наши взгляды пересекаются.

Краснов залезает в машину и молча сверлит глазами спинку сиденья перед собой.

— Старая сука! — в сердцах говорю я.

Он поворачивает ко мне затуманенный взгляд. Его лицо белое, как полотно.

— Ее дочь, — бормочет он.

— Чего?!

— Сашка — ее дочь. Она использовала ее фото. Она… замужем.

— Дочь? Выражайся яснее!

— Нет, не дочь. Она… Ей было одиноко.

Он вдруг издает сдавленный смешок, и его глаза светятся от внезапно появившегося безумного веселья.

— Непростые… — он снова глупо хихикает, — непростые отношения с мужем.

— Жди здесь, — коротко