Все города, по ее мнению, были похожи. Те же дороги, дома с претензией на красоту, загазованность. Ничего интересного и тем более необычного. Даже театры, выстроенные примерно в одинаковом стиле с неизменной антисценой, не могли растопить ледяное сердце Виктории. Ледяное, конечно же, в переносном смысле.

Сколько девушка себя помнила, ей нигде не было по душе. Словно бы вся страна или даже весь мир были чужими. И дело не в маске, которая выдавала в ней потомка исчезнувшей цивилизации. Она странным образом не испытывала общей для все обладателей образов тоски по утерянной родине. Сколько раз она была в рейдах? Три десятка? Сорок? Виктория давно сбилась со счета. Но в каком бы месте ни открывался портал, она не разделяла этой странной радости всех остальных масок. Особенно новичков. И именно по этой причине некоторые относились к ней с настороженностью. Однако девушке было плевать.

Она закрыла глаза и снова увидела этот странный повторяющийся сон. Темнота, теснота, странный мясной запах и теплые стены, которые казались мягкими, но неприступными — Виктория вновь отчаянно пыталась выбраться, испытывая почти животный страх, но ей это не все никак удавалось. А раньше ведь получалось практически сразу! На этот же раз она уже почти выбилась из сил, когда услышала глухие шаги. И это словно придало ей бодрости! Девушка принялась колошматить в мягкий потолок, он начал поддаваться… А потом неожиданно прорвался, обдавая Викторию теплой жидкостью — судя по характерному запаху, опять кровью. Ничего нового.

Она встала в полный рост, огляделась по сторонам, посмотрела себе под ноги. Место, откуда она в очередной раз смогла вырваться, было все тем же шевелящимся кожаным чемоданом, и девушка опять прорвала одну из его стенок, будто живую ткань. Виктория была полностью обнажена, и ее тело покрывала липкая красная кровь. Слева и справа угрюмо нависали кирпичные стены, а из темного коридора впереди надвигался силуэт человека. Все, как всегда. Сейчас он увидит ее и, закричав от ужаса, убежит прочь. Однако что–то все–таки было не так… Человек почти дошел до нее, и хоть лица его было почти не разглядеть, лишь в общих чертах, Виктория понимала, что он не опасен. А еще — что он не испугался ее.

— Рано, — отчетливо проявилась в ее голове мысль. — Он еще не пришел.

Испугавшись, что ее сейчас вновь упакуют в кожаный чемодан, Виктория инстинктивно дернулась в сторону замершего незнакомца, который мог ее спасти… и проснулась вся в липком поту. Мерно постукивали колеса, за окном проносились столбы и шел густой белый снег. В купе по–прежнему никого не было.

1924 год, Тверь.

— Готовы, товарищи пролетарские актеры? — молодой режиссер в круглых очках и с таким же круглым лицом, пышущим революционным пламенем, осмотрел команду, с которой ему предстояло пройти за грань и отвоевать для молодого государства рабочих и крестьян кусочек иного мира. Древнейшей родины, которая в его представлении однажды достигла торжества коммунистической идеи. И если бы не коварные хутхэны, эти недобитки, в далеком отечестве все было бы по–другому.

— Всегда готовы, товарищ главреж! — звонко отозвался Труффальдино, он же Васька Корчагин, и остальные подтянулись за ним стройным хором. — Ну что они там, когда начнут?

— Все под контролем! — режиссер вскинул правую руку вверх, копируя жест товарища Ульянова–Ленина. — Старик Северодвинский принял революцию, и сомнений в его верности трудовым идеалам нет. «Закат» Исаака Бабеля был верным выбором, пролетариат поддержит нас своей зрительской энергией, и дорога в утерянный мир откроется.

— Ура! — лица актеров светились неподдельной радостью. Сколько десятилетий они бились с хутхэнами, но одерживали лишь незначительные победы. А сейчас этот молодой талантливый парень Абрамка Гершензон, обладатель маски Панталоне, поведет их в тяжелый, но праведный бой, способный ускорить бег истории. Ведь если Северодвинский прав, и обилие энергии, которую они копили больше месяца за счет постоянных выступлений, откроет портал в нужное место, они смогут по–настоящему там зацепиться. Видимо, революция в России была по–настоящему необходима носителям масок, истосковавшимся по далекой родине…

Абрам еще раз окинул взором свою команду. Почти все актеры из старой, еще дореволюционной труппы остались верны театру и делу возвращения домой. А после того, как скинули старый режим, на сцену открылась дорога молодым маскам, способным горы свернуть одним лишь энтузиазмом. И на них вкупе с опытными актерами сейчас вся надежда.

Васька Корчагин, обладатель двадцати процентов маски Труффальдино, Елена Горячая, блиставшая еще при царе своим образом Клариче, Павел Аполлонов, он же Бригелла… И все остальные, каждый из десяти носителей масок, были готовы на смелую авантюру с прорывом в опасный район старого мира. Ведь именно там, где все кишит хутхэнами, находится самое ценное — склады оружия и, не исключено, запасных масок. Даже если эти твари уничтожили сами личины, они вряд ли догадывались о возможности восстановления их производства.

— Вот оно, товарищи! — вновь подал голос Васька. — Начинается! Открылся портал!

И действительно, воздух перед готовящейся к переходу труппой задрожал, затем словно покрылся царапинами и сколами. Дыра в пространстве росла с каждой секундой, где–то на заднем фоне слышался гул в зрительном зале. Похоже, старик не обманул ожиданий, и среди трудящихся постановка по Бабелю произвела настоящий фурор. А иначе портал так быстро и широко не открылся бы, это всем известно. То, что нужно для красивого завершающего штриха.

— За мной, товарищи! — зычно гаркнул Абрам, поправив очки и пригладив непослушные курчавые волосы. — За дело Великой Октябрьской социалистической революции! За возвращение домой!

Он решительно нырнул в портал, и за ним тут же последовали все остальные. Теплый воздух далекого отечества пьянил их, запах буйного разнотравья щекотал ноздри, а шум листвы, колышущейся от легкого ветра, навевал скрытые глубоко в подсознании воспоминания.

— Разрази меня Шекспир! — выдохнула Елена Горячая, прикрыв от неги глаза.

— Смотрите, нам действительно повезло! — Васька Корчагин, широко улыбаясь, показывал пальцем в желто–белое здание с поломанными металлическими шарами на крыше.

— Действительно, похоже на производство, — довольно кивнул режиссер. — Как уже докладывала труппа Ермигина, примерно так выглядят лаборатории и перегонные цеха…

Абрам прищурился, чуть приспустив очки с переносицы — так он лучше видел вдали. Действительно, схема, которую ему показали в горсовете, когда согласовывали переход, изображала подобное здание, только с целыми шарами. Ермигин и командиры других разведывательных отрядов, которые после окончания гражданской войны засылали в порталы в огромном количестве, рассказывал, что рядом всегда стояла какая–то ржавая техника неясного назначения. А тут ее почему–то нет… С другой стороны, можно было предположить, что именно это производство не успели запустить, когда началось вторжение демонов. По крайней мере, это звучало логично.