— Что-то случилось? — прервался Нурлан.

— Девушка, которая ко мне приходила… — начал я.

— Принцесса Терри?

Я остолбенел. Если он знает Терри…

— Нурлан, видимо, мое инкогнито раскрыто?

Кислицын спокойно кивнул. Сказал:

— Я сразу понял, что ты не роддер. А потом со мной связалисьи попросили оказать максимальное гостеприимство.

— Кто связался? — убитым голосом произнес я, вспоминая Деда,Вика и даже паршивца Андрея. Вдруг…

— Руководитель службы безопасности проекта «Сеятели»,Раймонд Маккорд. Очень вежливый человек.

— Ясно, — присев на корточки рядом с Нурланом, я спросил:

— И что ты ответил?

— Что гостеприимство оказываю по собственной инициативе —тем, кто мне симпатичен.

— Спасибо.

Нурлан пожал плечами. Поинтересовался:

— Ты что-то хотел узнать?

— Мы с Терри можем остаться до завтра?

Кислицын кивнул. Он был и без того симпатичен, этот старыйбродяга, возделывающий цветы, этот фантастический негр с русско-казахскимименем. А теперь, после его спокойной реакции на мою с Терри сущность, меняпотянуло на откровенность.

— Нурлан, я собираюсь завтра покинуть Землю. Мы с Терриполетим на Тар… а потом дальше.

— Не понравилось дома?

— Это не мой дом, Нурлан. Мне нравилось жить в Алма-Ате,когда она была городом, а не яблоневым садом с коттеджами меж деревьев. Я любилгоры и степь… но они же теперь нафаршированы точками связи. Роддеров это иубило — какой смысл играть в отрыв от цивилизации, когда на каждом дереве виситтелефон. А эти ваши Знаки… Забавно, что коммунизм победил, хотя и в оченьстранной форме, но если двенадцатилетний сопляк, получив Знак, начинаетзаниматься сексом с друзьями обоего пола…

Я замолчал. Кислицын вдруг протянул руку — и осторожнопохлопал меня по плечу. Тихо сказал:

— Сергей, мне это тоже не нравится. Я стал роддером втринадцать лет, но тогда мораль была строже. Все случилось на моих глазах, нопостепенно. А ты пришел из двадцатого века. Из очень пуританской или, лучшесказать, мусульманской страны. Для тебя это дико. Но постарайся понять — нетбольшей ловушки, чем свобода. Если мы признаем за человеком право самостоятельностивне зависимости от возраста, то оставлять какие-то рамки: в сексе, приобретениинаркотиков, праве на риск и эфтаназию бессмысленно и несправедливо. Приходитсяидти до конца. Ты не увидишь ничего оскорбительного для своей морали вобщественных местах — это было бы ущемлением твоей свободы. Но не требуйблагопристойности за стенами чужих домов — лучше просто не заглядывай в окна.

— Спасибо, Нурлан. Я согласен с тобой. Но это… не мои нормы.Не мой город. Не моя Земля.

— Попробуй улететь в колонию. Не в хроноколонию, а внастоящую. Говорят, их мораль очень близка земной морали двадцатого века.

Я привстал, увидев, как мелькнула на тропе загорелая фигуркав розовых шортах, с блестящей полоской на руке:

— Терри идет… Мы хотели устроить что-то вроде семейногоужина, Нурлан. Ты не против побыть гостем в собственном доме? Терри прекрасноготовит.

— С условием, что приглашу двоих друзей, — очень серьезноответил Кислицын. — Они не простят, если я их с тобой не познакомлю.

— Конечно, — принужденно улыбнулся я. Может, уговорить Терриперебраться в гостиницу?

— Похоже, принцесса планеты Тар имеет друзей на Земле, —вдруг сказал Нурлан.

Вслед за Терри шел молодой парень с двумя явно тяжелымисумками в руках. На нем была черно-белая форма — такую носили Сеятели. Но сампарень был мне прекрасно знаком…

— Ланс? — я с трудом поверил своим глазам. Черт побери, онна Земле? И сотрудничает с храмниками?

Ланс аккуратно опустил одну из сумок и махнул мне рукой.Сумка вдруг задергалась, переворачиваясь.

— Я знаю, как ты любишь сюрпризы, — с улыбкой сказала Терри,разглядывая мое растерянное лицо. — Особенно такие…

Из сумки высунулась настороженная полукошачья морда. Трофейвыбрался из заточения, по-собачьи отряхнулся и неторопливо направился ко мне.

— Это кот или собака? — поинтересовался Нурлан. Егопроисходящее забавляло.

— Это Трофей, — ответил я. Протянул пёсокоту руку. Трофейлизнул ладонь и потерся о нее спиной. Потом улегся у моих ног с видомполнейшего удовлетворения.

— Рад, что все в порядке, — сказал подошедший Ланс. —Команда собирается.

Несколько секунд я разглядывал его. Он сильно повзрослел заэти два года. Но по-прежнему стоял передо мной навытяжку. Я был его принцем.

— Ты сотрудничаешь с Сеятелями? — впрямую спросил я.

Ланс кивнул:

— Принц, это был самый простой путь. И самый верный. Я знал,что вам с Терри пригодится поддержка.

— Считаешь себя пятой колонной? — я позволил себеулыбнуться. И протянул Лансу руку.

Жизнь выбрала тебя — но ты вправе отвергнуть вызов. Какимбыл бы мир без дикого винограда и осенних дождей? Чем станет дорога без пыли исталь без ржавчины? Чем станешь ты без людей?

Собой.

Нас не спросили, хотим ли мы жить. Но только нам дановыбирать путь. Пойми свою дорогу, поймай свой ветер. Пусть мир останетсяравниной — тебе предназначено быть скалой. Пока есть свет, ты можешь отброситьтень. Пока есть солнце и воздух, всегда будет ветер. И хорошо, что он поройбьет в лицо.

Я расскажу о себе — но это будет твоя история. Ты вправепереписать ее заново — наверное, именно этого я и хочу. Научись писать — наопавших листьях и струях горной реки. Научись отвечать за себя — и не задаватьвопросы другим.

Я начинаю. А ты поставишь точку — там, где сочтешь нужным.

Захлопнув книгу, я задумчиво повертел ее в руках. Совсемнебольшая, страниц сто… Но в тяжелом переплете из темно-зеленого бархата, стисненными золотом буквами: «Книга Гор». Имя автора нигде не стояло. Неужелиэта доморощенная философия была библией целого поколения? Может, я чего-то непонимаю? Не дорос до этой книги, как переросло ее нынешнее поколение? Наверное,было время, когда людям — и взрослым, и детям — хотелось ощутить себя кем-то:пусть лишь диким виноградом, или дорожной пылью, или ржавчиной набезукоризненной стали общества?

Взглянув на часы — время еще было, я вновь открыл маленькийтомик. Наугад, где-то посередине…