Привычность одежды оказалась кажущейся. Прошедший мимо юношабыл одет в свободный блузон, меняющий расцветку каждое мгновение. А обогнавшаяменя компания девушек — в короткие мини-юбки, сделанные словно бы даже не изматерии. Серебристые полотнища, колыхавшиеся вокруг бедер, походили не то наоблако газа, не то на камуфляж-поле… Черт возьми, они фактически могли выйти наулицу голышом — с включенным генератором, создающим видимость одежды. Им что —энергию девать некуда? Камуфляж-поле — один из самых энергоемких процессов,которым мы пользовались на корабле!

Чушь, эмоции… Пусть ходят в чем хотят. Главное — на меня, вмоем комбинезоне, тоже не обращают внимания. Я шел по улице, вглядываясь вномера домов. Сами дома с дороги были практически не видны: их заслонялидеревья, невысокие живые изгороди, а то и туманная дымка — вот она-то,несомненно, имела камуфляжное происхождение. Мои потомки ценили уединение. Но ккаждому дому вели узенькие тропинки, выложенные камнем или поросшие «дорожной»травой, у начала которых стояли ажурные указатели с номерами.

Пятьсот шестьдесят семь — двадцать восемь… Надпись былавыполнена римскими и арабскими цифрами из довольно-таки небрежно вырезанныхлатунных полосок. Цифры еще более небрежно приколочены к неоструганной дощечке.Либо Нурлан Кислицын любит эпатировать окружающих… либо подобная небрежностьсейчас в моде. Я пожал плечами и шагнул на дорожку, посыпанную крупным щебнем.

* * *

На кого может быть похож человек, носящий казахское имя ирусскую фамилию? Исходя из опыта двухвековой давности, я предположил, что нататарина.

Нурлан Кислицын оказался негром. Не чистокровным, разумеется— при желании в его лице можно было найти черты и европейской, и азиатскойрасы. Я с некоторым удивлением вспомнил, что и виденные мной на улице людиносили следы «великого смешения народов». Если такое по всей Земле, то Адольфуи его последователям работы не осталось. Что ж, приятно думать, что снациональной проблемой люди покончили… Заимев, впрочем, деление на землян,колонистов и хроноколонистов.

Предводитель алма-атинских роддеров возился в цветнике переддомом. Занятие для бывшего бродяги более чем мирное и патриархальное. Цветы,даже на мой неискушенный глаз, были замечательные. Похожие на астры, носовершенно невообразимых расцветок — от бледно-голубых до черных.

Я подошел к цветнику, торопливо решая, кем лучшепредставиться. Бывшим роддером? Молодым последователем? Начитавшимся «КнигиГор» бездельником?

Нурлан оторвался от своих цветов, положил на землюаппаратик, больше всего напоминающий фен, и внимательно оглядел меня. Я кривоулыбнулся. Кислицыну можно было дать лет пятьдесят, и ротозеем он не выглядел.Если каждый роддер — психолог, как уверял меня Дед, то врать не стоит.

— Ветра в лицо, — негромко сказал Нурлан.

— Пока есть солнце и воздух, всегда будет ветер, — повнезапному наитию ответил я. Это походило на пароль из дешевого детектива — ноя привык полагаться на интуицию.

— Заходи, — вежливо сказал Нурлан. — Надолго?

— На пару дней. — Все оказалось просто, Вик был прав:никаких доказательств от меня не требовалось.

Дом Кислицына был самым обыкновенным кирпичным двухэтажнымдомом — или же казался таким. Внутри неожиданностей тоже не обнаружилось, развечто мебель оказалась массивной, громоздкой, «под старину» — настоящую старину,а не мой двадцатый век. Редкие приметы двадцать второго века — приборынепонятного назначения, плоские видеоэкраны, маленькие компьютерные терминалы вкаждой комнате — совершенно терялись среди дерева и камня.

Мне это понравилось. Так же как и комната для гостей, кудаотвел меня Нурлан. Широкое окно выходило в яблоневый сад, сквозь которыйвиднелся соседский дом, окутанный туманным маревом камуфляжа. Из мебели былтолько необходимый минимум — шкаф, кровать, стол и кресло. Над столом виселплоский как фанерка видеоэкран, включенный в режиме календаря. Наконец-то яузнал дату — десятое сентября.

Встроенный в письменный стол информационный терминалоказался достаточно прост в обращении. Вскоре я вывел на экран карты города:современную и двухсотлетней давности. На месте парка, где я когда-то «спасал»принцессу, находились детская клиника, церковь Единых во Христе и десятка двакоттеджей. В очередной раз обругав себя за глупость, я попытался встать наместо Терри. Скорее всего она будет ждать меня в церкви. Но с нее станетсязайти в гости в один из домов или нанести царственный визит в детскую больницу.

Карту вдруг слизнуло с экрана, и я увидел своего хозяина.

— К тебе посетитель, роддер, — сообщил он. — Открой дверькомнаты.

Лицо Нурлана исчезло, а я повернулся к двери. Быстро же менявыследили… Что ж, дверь я открою.

Место я выбрал наиболее удобное — у окна, так, чтобыконтролировать и дверь, и сад вокруг дома. В случае необходимости я мог легкоперемахнуть через подоконник. Жаль только, что зарядов в пистолете хватит накороткую стычку, а никак не на серьезный бой.

Разблокированная дверь начала открываться, и я вскинулпистолет. Если это люди — буду стрелять по ногам. Если андроиды, то располосую…

В дверях стояла Терри.

Секунду я смотрел на нее сквозь узкую прорезь прицела. Потомопустил оружие и услышал:

— Сергей, это я.

Мы не виделись всего лишь неделю — но она изменилась.Исчезла бледная сухость кожи, Терри слегка загорела. Вместо короткой стрижки,которую я делал ей с грехом пополам, возникла изысканная прическа — каждыйлокон лежал отдельно и чуть-чуть отличался по цвету. Ну и никаких комбинезонов,разумеется. Шорты из бледно-розовой ткани, довольно легкомысленный купальник иблестящая как фольга материя, обмотанная вокруг левой руки.

— Сережка, это правда я, — с жалобной ноткой повторилаТерри.

Попыталась улыбнуться.

— Как ты меня нашла?

— Попросила справочный центр сообщать мне о всех прибывающихв город мужчинах твоего возраста и внешности. Особенно о не имеющих Знака.Сережка!

— Что за лента у тебя на плече? — я просто тянул время. Я незнал, как поступить.

— Украшение… Сергей!

Я кинул пистолет на пол. Мне все равно не хватило бы сил внее выстрелить — будь она даже биороботом, фантомом, телепатически управляемоймарионеткой. Я подошел — молча, уже не стараясь контролировать движения имимику.

— Мне было плохо, Терри, — просто сказал я, беря ее за руку.— Если это обман — не надо играть дальше. Я сдаюсь.

— Сергей… — она коснулась моего лица, и я закрыл глаза. —Господи, что с тобой? Что случилось? Объясни.

Я молчал. Я был как альпинист, взобравшийся на неприступныйгорный пик и обнаруживший там отель, ресторан и вертолетную площадку. Я не могни радоваться окончанию мучений, ни грустить из-за напрасности подвига. ЛадониТерри стали мягкими и нежными — они давно уже не были такими на Сомате. От неевеяло легкими, неуловимыми духами. Терри было куда лучше на Земле, чем на нашеймертвой планете.