человек. Но это количество после первоначальных двух сотен вполне терпимо и внушает оптимизм.

Включив наши творческие способности, заготавливаем текст: «Добрый день, Вас беспокоят из авиакомпании. Такого-то числа Вы совершили вместе с нами перелет Москва-Сочи. К сожалению, при получении багажа один из пассажиров перепутал чемодан и взял чужой. Поскольку обратившийся в компанию пассажир выбросил багажный талон, а других обращений не поступало, то у нас нет возможности определить хозяина чемодана. Из-за этого приходится обзванивать всех пассажиров подряд. Прошу Вас ответить на вопрос. Вы открывали свой чемодан? Уверены ли Вы, что взяли свой?»

На самом деле первым звоним с более коротким текстом. Но выясняется, что, во-первых, некоторые принимают нас за мошенников, а во-вторых, те, кто верят, потом закидывают нас уточняющими вопросами. Люди проявляют недюжинную заботу о безалаберных соплеменниках, норовят глубоко погрузиться в проблему и дать советы. В итоге текст пришлось модифицировать.

Читать его приходится в прямом смысле по бумажке, потому что после третьей или четвертой беседы уже забываешь, кому и что сказала. Диалоги с разными людьми сливаются в один длинный разговор, и кажется, что всем давно должно быть понятно, что конкретно мне надо. Так, нет! Каждый побеспокоенный индивид требует внимания. Имеет право — это же нам надо найти наш чемодан.

После двухчасового обзвона констатируем уменьшение списка до пятнадцати человек. Однако радоваться рано, потому что вычеркивали только тех, кто подтвердил, что забрал из аэропорта свой чемодан. Остальные не отвечали на звонок, либо отказались говорить, либо их телефоны оказались отключены.

— Жалко, что у нас всего один аппарат, с двумя было бы быстрее, — периодически сетую я.

— Но и тяжелее, — подхватывает Танька и, видя мое недоумение, поясняет, — все просто! С одним мобильником одна звонит, другая восстанавливает силы.

В принципе, она права. Вино, купленное на пляже, оказывается весьма кстати. Оно действительно очень приятное на вкус и напоминает слегка газированный виноградный сок. За три часа возни с текстом и обзвона бутылка исчезает внутри нас на ура. Судя по всему, именно продукт хитроумного дедульки дает нам силу и терпение для любезного общения со множеством разных людей.

***

Когда солнце немного сбавляет дневной жар, отправляемся на пляж. Нам срочно требуется смыть с себя трудовой негатив. Чтобы после купания не возвращаться домой, берем с собой сменную одежду на вечер. С ребятами договариваемся, что после купания зайдем к ним в номер переодеться и сразу же отправимся ужинать, а затем гулять в парк.

Еще в Москве мы прочитали, что в Лазаревском самое большое в России колесо обозрения. Ни мне, ни подруге оно даром не нужно, но сей факт является как бы визиткой курорта, поэтому планируем на нем прокатиться. Что поделаешь, все мы жертвы рекламы.

По дороге к пляжу мое приятное легкое опьянение начинает трансформироваться в легкую, но неприятную тяжесть в области пищевода и желудка. Захожу в море первая с большой надеждой, что прохладная вода, которую к вечеру назвать прохладной можно лишь условно, освежит меня.

Плавать совершенно не хочется, во всем теле чувствуется слабость. Вопреки ожиданию прохладный вечерний воздух не воздействует на организм желанным образом. Я еле дохожу до вещей и отпускаю в море Таньку.

— Мать, да ты совсем зеленая, — всплескивает она руками, вернувшись после купания.

Я действительно пребываю в прострации и чувствую себя отвратительно. Когда пытаюсь самостоятельно встать, ноги дрожат и подгибаются, угрожая уронить тело прямо на острую гальку. Приходится опереться на подругу.

— Все-таки с вином что-то было не то, — с трудом выдавливаю из себя, чувствуя начинающуюся тошноту.

Нет сил ни для того, чтобы закричать, что я же предупреждала, ни даже для того, чтобы как следует разозлиться на бестолковую Таньку, купившую вино. Ведь не собирались же! Зря я повелась на ее уговоры. Теперь мое состояние сложно отнести к приключению, которому можно обрадоваться.

— С вином все в порядке, но вот последняя печенка, вероятно, была несвежей, — цитирует мой ангел-хранитель фразу из анекдота. — Честно говоря, мне тоже немного не по себе. Ну так мы с тобой полтора литра влили в два рыла практически без закуски, да еще на фоне нервного перегруза.

***

Когда подходим к номеру ребят, из-за двери до нас долетает резкий голос Дениса. Несмотря на мое плачевное самочувствие, мы останавливаемся послушать. Природное женское любопытство, естественно, не позволяет нам упустить столь уникальный момент и не узнать, по какому поводу может нервничать вечно насмехающийся над всеми качок. То, что он бесится в наше отсутствие, на наш с Танькой взгляд странно. С момента знакомства мы наивно полагали, что повышать голос вынуждают парня только наши поступки и Танькины ядовитые слова.

— Тоха, ты уже здесь! Как ты можешь не показаться?

— Ден, покажусь. Успокойся. За пару дней до отъезда покажусь.

— Посмотри на себя, ходишь весь на нервах. Кого обмануть хочешь? Давно бы пошел и поговорил. Я не понимаю тебя!

— И не надо. Главное, убавь децибеллы. Весь отель перебаламутишь, а скоро девчонки должны прийти.

Голос Дениса моментально переходит на тихое гудение, в котором ничего невозможно разобрать. Жаль. Что он отвечает, совершенно не понятно. Ну что за люди?! Ведь на самом интересном месте. Что за тайны могут быть у спокойного и выдержанного Антона?

Стояние под дверью теряет смысл, тем более что мне оно дается с большим трудом. Мы ретируемся к лифту, вызываем его, и когда двери открываются начинаем громко беседовать. Ни дать, ни взять разведчицы. На самом деле говорит Танька, я лишь «громко» киваю головой.

Наши усилия не пропадают даром, Денис открывает навстречу нам дверь. Приветственная улыбка застывает у него на лице и медленно трансформируется в озабоченную гримасу, едва он видит меня:

— Ты решила помереть среди близких тебе людей? — тактично интересуется он, пропуская нас в комнату.

— Бери выше, — тут же реагирует Танька, — она решила заразить всех, чтобы в одиночку не так скучно было помирать.

На долю секунды в глазах Дениса мелькает неподдельный страх. Как бы плохо мне не было, губы сами растягиваются в некоторое подобие улыбки. Антон, сидевший до этого на кровати, вскакивает и помогает мне дойти до нее. Он взвивает подушку и настаивает, чтобы я легла.

Забота парня приятна, хочется получить от нее удовольствие, но отравление ни на минуту не позволяет о себе забыть, и вместо удовольствия я все больше и больше чувствую тошноту и уже не понимаю, как выйти из сложившейся ситуации. Организм прямым текстом намекает мне, что в скором времени мне понадобится встретиться с лучшим другом всех, кто тащит в