Бесник дрожащими руками вынула трубку и закурила.

— М-мы должны понять, почему на этих людей напали и точно ли никто не выжил. — Она неровно выдохнула облачко дыма. — Ламарк, ты внимательнее осмотри снаружи, а я, Йорек и… м-м-м… Морис, да. Мы трое — вниз. Морис будет держать фонарь, и если он его уронит, не миновать ему наказания за то, что он нас подслушал.

Морис предупредительно отошёл от остальных, перегнулся через фальшборт и долго, судорожно вздрагивая, отдавал морю содержимое своего желудка. Он чувствовал себя вывернутым наизнанку, но, когда ему приходилось перешагивать через не всегда цельные трупы, идя вслед за Бесник и Йореком, хотелось вывернуться ещё раз. Чтобы хоть как-то поднять упавшее давление и вернуть себя к жизни, он начал детально предоставлять себе Артемиду Анасис без её двойного слоя туник, хотя точно не знал, что под ними может находиться.

И на нижней палубе, и в трюме, и в других частях корабля — либо никого живого, кроме крыс, вообще не наблюдалось, либо были убитые люди. Бесник заметила несколько неожиданных вещей: в наиболее удалённых уголках корабля были видны следы слизи, из трюма унесли еду, из камбуза всю посуду включая вилки, ложки, ножи и прочее, офицерские каюты были разграблены, но похитители унесли рубашки, шляпы, часы, ножи, драгоценности и металлические деньги. Ассигнации, деловые бумаги, обувь, большая часть огнестрельного оружия не была тронута. Была унесена еда, но ни воду, ни порох, ни дорогой и не очень алкоголь не тронули, последнее было особенно отрадно для команды Бесник. Причём и еда не вся: соль, специи, сухари — это осталось. А вот вяленой свинины, кур, овощей и яблок ни куска ни плода не осталось. Утащили пушечные ядра, багры и крючья, но не коснулись пушек. Вообще не коснулись ничего из того, что нельзя было унести под воду.

— Русалки, — хрипло пробормотала Бесник. — Им нужен металл и ткань.

— И поесть, — добавил Йорек.

— С последним они и так успешно справляются, — шёпотом заметил Морис.

— Ты фонарь ровнее держи, Сопляк, у тебя руки как сопли трясутся, — сказала ему в ответ на это Бесник. — В целом, нам повезло. Корабль целый, течь не дал, мачта не сломана. Думаю, мы можем перевести команду сюда и взять "Гумилитию" на буксир.

— Чего?! — одновременно сказали Йорек и Морис, только Йорек спокойно, а Морис вскрикнул.

Бесник с удивлением воззрилась на них.

— Господь даровал нам корабль, а вы хотите его бросить? "Гумилития" фрегат не потянет, а если разделить команду, то никто не доплывёт, нас слишком мало. Дело за малым: избавиться от трупов. Думаю, наш дотошный извращенец уже их всех осмотрел. А нам осталось самое сладкое — капитанская каюта.

Когда они поднялись на верхнюю палубу, Ламарк и Чайник действительно заканчивали осмотр. Келд был весь бледно-зелёный и ходил с ведром, в которой канонир, орудовавший ножом, бросал, очевидно, что-то стоящее внимания, да пытался пнуть хоть какую-нибудь из птиц, но они оказывались проворнее.

— Капитан, подойдите сюда!

Бесник, перешагивая через трупы, подошла к Ламарку, Йорек остался с Морисом.

— Нападавшие, — начал Ламарк, — были никем иным как…

— Русалками, — договорила Бесник. — Это я уже понял.

— Что-то мне подсказывает, что не все русалки на одно лицо. В смысле, они разные и, видимо, и друг с другом враждуют. Смотрите!

Он вынул из ведра отрубленную кисть руки. Ладонь была широкая, с тонкими длинными пальцами, стянутыми перепонкой. На запястье был след татуировки: рыжеватый контур животного, похожего на тюленя.

— Вот, видите ламантина на запястье? А у нашего Сопляка, вы говорили, на запястье трезубец. Я вот ещё что нашёл.

Бесник внимательно пощупала цепочку.

— У Сопляка такая же, только попроще. Он её на крест выменял, безбожник хуев.

Ламарк кивнул.

— Похоже, одна группа русалок — та, что с ламантином — напала на корабль, всех людей поперебила и стала грабить. А затем уже на них напали трезубцы и часть добра утащили. В одном месте монеты были разбросаны, а рядом кошель рваный лежал.

— Значит, наши враги — ламантины… — проговорила Бесник. — У них иглы и ножи-пилы…

— У трезубцев тоже иглы, только другие. У тех, которых больше, кончик красно-рыжим светом выкрашен, а у тех, что по палубе валяются, синим. Что трезубцы, что ламантины для нас опасны, так что вся надежда на Сопляка.

Бесник недовольно поморщилась, но кивнула.

— Нашими союзниками должны стать трезубцы. Кстати, что с трупами?

— Похоже, только со шлюпным обошлись жестоко. Да и адмирала вздёрнули скорее насмешки ради. Так ничего особенного: у кого-то вырвали печень, кого-то потехи ради изнасиловали стволами ружей, кому-то член оторвали — всё по классике. У кое-кого, правда, кишечник вытащен и брошен рядом — тоже, наверное, просто так. О! — неожиданно вспомнил Ламарк. — Зубы! Они у некоторых зубы вытащили. Не знаю зачем.

— Для украшений, — перекосило Бесник. — Дикари так делают. Или золотые были. А больше ничего?

— Металл вытащили, бумаги не тронули.

— Пока стабильно. Надо бы осмотреть капитанскую каюту. Мы как раз туда собирались.

Морис до сих пор не мог смотреть на кучу убитых тел, особенно когда их клюют чайки, а потому отошёл поближе к краю. Таким образом между ним и Бесник стоял Йорек, и юнга не слышал, о чём говорил капитан, зато мог говорить с северянином.

— Слушай, Йор…

— Меня зовут Йорек Стогхейм по прозвищу Нерпа, — глухо поправил тот.

— Я знаю, — с лёгким раздражением улыбнулся Морис. — Я хотел у тебя спросить: ты действительно веришь, что Бесник мужчина? Мне кажется, она даже не сильно пытается это скрыть.

Йорек повернулся к Морису, некоторое время смотрел на него прищурясь, затем тяжело вздохнул:

— Даже не думай, Сопляк. Будь у тебя целая флотилия кораблей и тысячи фунтов капиталу, ты всё равно не купишь её сердце. Авзонские морячки любят только одного мужчину, и это Всемировой Океан.

— Что? Нет, не-не-не! — замахал руками Морис. — Я вовсе не хочу видеть её своей… э-эм… женой, у меня вполне есть возможность найти себе другую девушку.

Йорек усмехнулся, и бывший юрист удивился: как много у этого человека всё-таки эмоций.

— На такого дохляка как ты, у которого нет яиц даже на ванты забраться, ни одна девушка даже не посмотрит.

Морис в ответ выдал кривую улыбку, а про себя прошептал: "Это мы ещё увидим, холодный ты хрен".

— Хорош хуйнёй страдать, все в капитанскую каюту! — крикнула Бесник. — Кроме тебя, Сопляк.

Дрожащий Чайник пошёл с Йореком вслед за капитаном и канониром. Морис только вздохнул. Внизу в шлюпке матросы играли в