Отсюда можно сделать вывод о том, что предпринятые руководством германского вермахта усилия по дезинформации и оперативной маскировке переброски войск к советским границам не смогли полностью скрыть подготовку Германии к войне против СССР.

В первые дни Великой Отечественной войны генерал-лейтенант Ф. И. Голиков не был, вопреки распространенному мнению, снят с поста начальника Разведывательного управления Генерального штаба Красной армии[153]. Оставаясь в прежней должности, он был направлен в Великобританию и США для проведения переговоров о военных поставках для СССР и открытии второго фронта. Никакое другое должностное лицо Наркомата обороны отправлено быть не могло: ни у кого в должностных обязанностях не были предусмотрены взаимоотношения с зарубежными военными деятелями. Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что И. В. Сталин и другие высшие руководители государства и Наркомата обороны не считали Ф. И. Голикова виновным в трагедии 1941 г., хотя в это же время многие советские генералы были не только сняты со своих должностей, но и репрессированы.

После возвращения из зарубежной командировки генерал Ф. И. Голиков командовал армиями и фронтами на полях сражений Великой Отечественной войны, занимал ответственные посты в центральном аппарате НКО СССР и даже вновь, правда совсем недолго (с 16 по 22 октября 1942 г.), был начальником советской военной разведки[154].

Все это, на наш взгляд, свидетельствует о том, что Ф. И. Голиков, возглавляя в 1940–1941 гг. Разведуправление Генштаба Красной армии, своевременно информировал политическое и военное руководство СССР о надвигающейся войне и претензий к нему высказано не было.

О. В. Каримов,

кандидат исторических наук

Летом 1940-го я был назначен начальником центрального органа военной разведки – Разведывательного управления Наркомата обороны. Произошло это в июле месяце, едва ли не в день моего сорокалетия. Полученный из Москвы приказ был столь же категоричным, сколь неожиданным для меня. Я командовал 6-й армией в городе Львове.

Оставлять любимое дело не очень хотелось, тем более менять строевую работу на любую другую я не собирался, а жить в Москве вообще не помышлял. Работой в 6-й армии был очень увлечен. Ведь со дня воссоединения в сентябре 1939 года западных областей Украины с Советским Союзом не прошло и года, и лето 1940-го было очень «горячим»: приближение военной опасности для нашей Родины чувствовалось все сильнее, и все мы были целиком захвачены повышением боевой готовности своих войск и строительством оборонительных укреплений на нашей новой границе в районе Равы-Русской, по правому берегу реки Сан, у Перемышля и еще южнее в предгорьях Карпат. Все в армии понимали, что мы строим их против гитлеровской Германии.

О новом назначении со мной никто не беседовал, но приказ был получен и, вполне понятно, беспрекословно выполнен.

Смущало и очень беспокоило сознание того, что я не имел специальной разведывательной подготовки. Конечно, как всякий общевойсковой командир и политработник, я владел знаниями и навыками в организации и ведении разведки боевыми подразделениями, частями и соединениями. Моим максимумом здесь были мотомеханизированный корпус и общевойсковая армия.

В области же разведки стратегического масштаба меня просветила Военная академия имени М. В. Фрунзе и еще – некоторые произведения периода мировой войны 1914–1918 годов. Произведения эти были полезны, но многое в них было явно надуманным и преувеличенным, а бесчестность, жажда наживы, шантаж, интриги, подкуп, коварство и т. п. ловко рядились в одежды патриотизма, идейности, благородства, бескорыстной романтики и мрачной таинственности.

Заранее скажу, что все эти наносные представления у меня быстро рассеялись по приходе в Разведупр. Рассеялись перед лицом реальной действительности: я увидел жизнь и труд большого коллектива, здорового, активного, дружного, идейно, политически целеустремленного, работающего уверенно и буквально не покладая рук: днем и ночью, в будни и в праздники. Работа велась на базе новейших достижений научно-технической мысли того времени.

К числу вопросов, которыми сразу потребовалось заняться, относился вопрос о подчиненности Разведывательного управления и его контактах с другими организациями. Возник он вполне закономерно и, кажется, по инициативе комиссии, назначенной наркомом обороны для передачи мне дел моим предшественником – генералом И. И. Проскуровым, Героем Советского Союза. Возглавлял комиссию заместитель наркома Е. А. Щаденко.

Разведывательное управление до июля 1940 года не входило в систему Генерального штаба Красной армии, оно напрямую подчинялось народному комиссару обороны. Однако все говорило за то, что работать Разведупру вне Генштаба, без подчинения начальнику Генерального штаба, без его повседневного руководства, без систематической оценки им материалов разведки нельзя. Необходимость организационного включения Разведупра в Генштаб с прямым подчинением его начальнику я подтвердил сразу и без малейших колебаний. Соответствующее решение высших органов состоялось в июле же[155].

Вопрос о подчинении Разведупра на этом не кончался. Дело обстояло сложнее, так как прямые личные контакты начальника РУ с наркомом обороны периодически оказывались необходимыми, конечно, не в обход начальника Генерального штаба, более того – с его ведома и с докладом ему о результатах посещения наркома. К последнему доводилось и приходилось непосредственно обращаться по разным вопросам военного свойства, например при назначении на разведывательную работу крупных работников из войск. Иногда он сам вызывал меня для участия во встрече с тем или иным официальным военным представителем иностранного государства. Такие случаи имели место, например, при беседах с генералом Кестрингом, военным атташе Германии, при беседе с одним из высокопоставленных японских генералов.

С моей точки зрения, прямые контакты наркома с начальником РУ были вызваны самим характером деятельности Разведывательного управления, его задачами и требованиями к нему, особенно в международных военно-политических условиях того времени. Ничего, кроме пользы делу, от этого не было, тем более что С. К. Тимошенко, тогдашний нарком обороны, уделял разведке большое внимание и был очень отзывчив на нужды Разведупра. При этом Тимошенко никогда не подменял начальника Генерального штаба, не обезличивал его.