он уже поднял руку, растопырил дрожащие пальцы, но мальчишка отвернулся и побежал. Опять побежал в сторону леса…

– Нет, – крикнул Фабьен, – только не туда! Вернись! Я сейчас. – Он суетливо надевал халат. – Я скоро, – вдел ноги в остроносые тапки, – подожди меня…

Он чуть не поскользнулся на лестнице, чуть не сшиб на пороге Люсинду, чуть не слетел с крыльца. На улице никого. Только лес, будто застывший в усмешке. Фабьен поднял голову к небу – серое, промозглое, оно падало на тёмные ветви, переходя в такой же вязкий и тёмный туман.

– Я найду тебя, – он пошёл к дороге, – найду, только не убегай далеко…

Фабьену подумалось, что он вышел из разума, или разум вышел из него, и вот уже перед ним сон, а не явь. Но это не важно, совсем не важно… Месье Лоран торопился. Он прибавил шагу, пошёл быстрее, потом побежал. Он точно видел Жоэля, и мальчик видел его. Фабьен задохнулся и захрипел; бронхи свистели от быстрого шага, в ушах зазвенело, к лицу прилило. Он весь вспотел. Уже не было слышно Жоэля, только звук повозки вдали…

– Кто-то едет, – испугался Фабьен и замер. – Кто-то едет… – Он попятился. – Я потом вернусь, – он весь трясся, – я потом отыщу тебя, Жоэль…

Страх сковывал ноги, челюсть дрожала, зубы бились о зубы. Это точно за ним. Они нашли его, они сейчас придут… Фабьен зашёл в дом, запер за собой все замки и припал к окну, почти не дыша. Он простоял так около часа.

– Кого-то ждёте? – спросила Люсинда.

– Уйди-уйди, – замахал он на неё.

Никого не было. Ему показалось. Фабьен сполз по стене и заплакал.

– Я опять потерял тебя, сынок… – Он встал. – Опять потерял… – Пошёл, хромая, на кухню. – Прости меня…

Там откупорил бутылку и приложился к ней дрожащим, плачущим ртом. Люсинда нашла его через четверть часа спящего пьяным на кухонном столе.

12 глава

Я открыл глаза. Комнату наполняло солнце. Я проспал рассвет – и, кажется, свой приступ тоже проспал. Впервые я не чувствовал боли, только сердце заходилось как сумасшедшее. Отдышавшись и упершись головой в деревянную спинку кровати, я перевернулся на бок – и чуть не слетел. Высокие перины отпружинили меня и вернули обратно; я прижался к стене. К деревянной стене… Подскочил и оглядел комнату. За окнами вместо леса из мачт и набегающего моря шумел настоящий лес; сосны поднимались до неба, огораживая всю видимость живым забором. Я был не в Сен-Мало, этот ублюдок напоил меня и перевёз в другое место. Но сколько я спал? Я пытался вспомнить вчерашний день. В номер я пришёл после полуночи… получается, в распоряжении у него было около четырёх часов. Я не мог ничего разобрать, где нахожусь и почему. Вдруг женский голос кого-то позвал – какого-то доктора, – и моя дверь открылась. В комнату скользнула хрупкая девичья фигура в длинном платье, подпирающем грудь. Мы были незнакомы, но она вела себя так, будто у меня отшибло память. Нет, я точно её не знал.

– Вы уже встали, доктор? – спросила она.

Я огляделся по сторонам, но никакого доктора не увидел. Да и вообще никого здесь больше не было, кроме нас двоих.

– Отец сказал, вы плохо спали ночью, под утро он слышал стоны… – Девушка села рядом и приложила ладонь к моему лбу. – Но жара у вас нет.

Так это я – доктор? Это она ко мне?

Какое пышное у неё было платье, длинное, в пол… Такие я видел только в книгах и на выгоревших фото, покрытых паутинками мелких трещин, ободранных по краям. Женщины на этих фото сидели в креслах, бархатных, с резными деревянными ручками, похожих на это. Я посмотрел перед собой – высокое кресло, похожее на музейное, стояло рядом с рабочим столом. И стол был огромный, высокий, из цельного дерева, с маленькими резными ящичками под ним. Боже, я будто в музее… И платье у неё было всё в рюшах, старомодное, как и прическа, как и она сама.

– Мне и правда нехорошо, – соврал я. Хотя почему соврал? Ничего хорошего в моём положении точно не было. Быть не зная где и не зная кем… Этот тип в белых перчатках, куда он делся, чёрт возьми?

Девушка всё ещё сидела на кровати и недоверчиво смотрела на меня.

– Наверное, вам нужен покой, вы тоже устали, в этом доме всем нужен покой, с того самого дня…

– Простите, – перебил её я, не понимая, о чём она говорит. – Вы не видели здесь человека? Такой высокий, в тёмном пальто и белых перчатках, у него ещё зубы такие белые, что ослепнуть можно…

Девушка молчала.

– Ну, так не видели? – переспросил я.

– Кого? – Она будто опомнилась.

– Человека в белых перчатках…

– Мало кто ходит в белых перчатках, – сказала девушка и встала с кровати. – Но у нас таких нет. – Она оправила платье.

– У нас – это у кого, простите?

– В доме. Вы же знаете, как у нас скучно; гостей уже давно не было, да и на что нам собирать фуршеты…

Она подошла к окну и встала напротив света. Наконец я мог разглядеть её, не щурясь. Тонкая фигура, прозрачные запястья, вся такая хрупкая… Кого-то она мне напоминала.

– Что вы ищете? – спросил я.

Девушка рылась в старом саквояже, что стоял у окна.

– Снотворное, – сказала она, – вы разрешили взять…

– Конечно, берите.

Она оторвала листок чистой бумаги из лежавшего на столе блокнота, сложила лист в треугольный конверт, открыла баночку и высыпала в него горсть таблеток.

– Вы сказали, много их пить нельзя.

– Сказал, да. Я подумал, что это вполне разумно.

– Но от одной таблетки мне не становится лучше, доктор; я вроде и засыпаю, но каждый раз вижу тот же кошмар.

– Не думаю, что снотворное чем-то поможет от кошмаров.

– Да, вы это уже говорили.

– Вы знаете, мне и самому не помогают таблетки, – зачем-то сказал я.

– Вы тоже не можете уснуть?

– Нет, у меня мигрень, я постоянно слышу… Я постоянно мучаюсь от боли. Наверное, от нее ещё не изобрели лекарств.

– Наверное, не изобрели…

Девушка ещё недолго постояла у окна, всматриваясь куда-то в даль, потом повернулась ко мне. Лицо, это её лицо, было таким знакомым…

– Но это лучше, чем ничего, не правда ли? – сказала она.

– Правда, – согласился я.

– Так я пойду?

– Идите.

Её платье зашуршало по полу и скрылось за дверью. Я уткнулся лицом в подушку. Всё, что случилось, не укладывалось в голове. Интересно, Маргарет тоже здесь?

– Нет, её здесь нет, – сказал тот же