Лешка Аракелов стал специалистом по политической ситуации в Индии. Он много раз туда ездил и был знаком с Неру, с Индирой Ганди, с Ранживом Ганди и даже с малюткой Шастри. А Берта трудилась в Институте востоковедения под началом Никиты, что ее всегда напрягало. У них была очень симпатичная двухкомнатная квартирка, куда старшие Аракеловы иногда наносили воскресные визиты.

После возвращения с очередного саммита по вопросу Пакистана Леша застал дома милого мальчугана лет шести, который вдумчиво копался в бумажной корзине. На вопрос, что это он делает, малыш надулся и убежал на кухню. Берта чистила картошку и слушала по радио интересную передачу. Там он прижался к Берте.

– О-о, – сказала Берта, – папа приехал. Давай с ним знакомиться.

– Кто это? – не понял Леша.

– Это Максимка, помнишь такой кинофильм?

– Нет, не помню.

– Мальчик такой черненький, а у нас беленький. Да, Максимка?

Максимка забурчал, закапываясь поглубже под Бертин фартук.

– Это твой племянник, что ли? – Лешка судорожно вспоминал Бертину родню.

– Это наш сынок, – пропела Берта и закружилась с Максимкой.

Леша ощутил себя идиотом.

– Ладно, сынок, – сказал он Максимке, – иди поиграй, дай нам с мамой поговорить.

Сынок не среагировал.

– Давай мы тебя покормим, – весело предложила Берта. – Максимка, вилки-ложки на стол!

Мальчик оторвался от фартука и пошел за приборами.

– Послушай, если тебе не хочется при нем говорить, пойдем ко мне в кабинет.

– Нет, – сказал мальчик, бросив вилки, и опять залез под фартук.

Берта улыбалась, радостно участвуя в этой странной игре. Мальчик застучал ногами по полу.

– Это он что делает?

– Выражает недовольство.

– Кем? Мной?

Берта была неузнаваемая, она играла с мальчиком, прыгала, бегала, потом они вдруг оба оделись и ушли. Леша вылез из ванны, услышав только поворот ключа.

– Эй, вы куда? – крикнул он, но ответа не было.

Он распахнул дверь – на лестнице никого. Он бросился к окну – и во двор никто не вышел. Леша в халате и с полотенцем в руках поднялся наверх и шагнул на крышу через железную дверь, которую они с Бертой недавно обнаружили. На крыше было темно. Вдруг послышался смех – Берту он сразу узнал.

– Эй, – крикнул он, – что вы там делаете?

– Мы играем в светлячков, – восторженно отозвалась Берта.

Леша вернулся в квартиру и стал ждать вечера, когда Максим наконец заснет и можно будет выяснить, откуда он взялся и куда денется.

Выяснилось невероятное: Берта давно ходила по детским домам, искала мальчика и нашла. Правда, не оформила, нужно еще его, Лешино, согласие. А какое может быть согласие, если он видит этого ребенка первый раз в жизни?

Артур совсем не узнал маму. На кровати лежала маленькая седая старушка, которая все время кашляла.

Он не видел ее два года, регулярно посылал с оказией нужные лекарства от знаменитой венгерской фирмы «Гедеон Рихтер» – у мамы всегда было плохое сердце. И мама писала веселые письма, что ей гораздо лучше. Но почему она так похудела?

– Нюта обещала прийти, – сказала мама и опять закашлялась.

– Что за кашель? – встревожился сын.

– Сердечная астма и еще… Красиво называется: мерцательная аритмия.

– Почему ты не говорила?

– Ты не спрашивал.

В коридоре раздались голоса, стуки, шум – раскрылась дверь, Нюта пыталась впихнуть в комнату детскую коляску.

– Куда? – удивился Артур. – Оставь в коридоре.

– Ругаются.

– А внизу в подъезде?

– Сопрут. Ты лучше посмотри на свою племянницу Василису. Мы ее Васенькой зовем.

Тата оживилась:

– Положи мне на кровать.

– А мы холодные!

– Ничего страшного. Мне сейчас все можно.

Артур и Нюта обменялись взглядами, но ничего не сказали. Ваську вытащили из кокона одежек и одеял. Это был вполне сознательный человек с ироническим прищуром. Она смотрела на дядю очень недоверчиво.

– Можно? – спросил Артур Нюту и взял мягкое нежное тельце племянницы, прижался губами к ее головке с легкими, как пух, волосиками. И защемило сердце от несбывшегося.

Тата смотрела ревниво, она хотела Ваську обратно к себе в собственность.

– Где папа? – спросил Артур.

Нюта тут же выдала:

– Преподает свою вонючую историю КПСС.

– Где?

– В каком-то жутком заочном институте.

– Он обещал рано вернуться, – Тата перевела разговор на девочку: – Когда следующая прививка?

– АКДС? На этой неделе.

– Кремлевский дворец съездов? – игриво пошутил Артур.

– Корь, скарлатина, дифтерит, – весомо пояснила Нюта.

В дверях появилась Маруся с кастрюлькой:

– Когда подавать обед?

Она теперь жила в маленькой бабушкиной комнатке, была довольна жизнью и выглядела помолодевшей. Получив от Таты указание разогревать, ушла, покосившись на кожаную куртку Артура, висевшую на вешалке.

– Как Лариса? – спросила Нюта. – Не сдохла с тоски в вашем раю?

– Когда вы обратно? – неожиданно требовательно спросила Тата, оторвавшись от внучки.

– Пока держат.

– Папа всегда слушает твои передачи. Вот про эту, как ее… – с трудом подавляя кашель, произнесла мать, – «Кармину Бурану» нам очень понравилось.

Васька неожиданно издала низкий басовитый звук. Нюта посмотрела на часы.

– Надо обратно бежать, кормить пора.

– Не уходи, покорми здесь. Я вас так редко вижу… вместе, – почти умоляюще попросила Тата.

Когда появился Савелий Карпович, он застал невероятную картину: Тата не лежала на кровати, а сидела на диване. Рядом с ней мирно сопела Васька. А Нюта и Артур катались от хохота, рассматривая свои детские рисунки – особенно надписи детскими буквами с перевернутыми «е» и «я». Нюта от смеха начала даже икать.

Это был последний для Таты вечер, когда все они были вместе, сидели рядом и хохотали. Когда все ушли, у Таты случился страшный приступ истерики. Она громко плакала. Соседи стучали в стенку. Савелий Карпович бормотал: «Таточка, Таточка…» И не знал, что делать.

А она вдруг все поняла про себя, как будто ей показали в волшебном стекле будущее, в котором ее не было. Выросшая Василиса, не похожая ни на кого из Смирновых и Васильевых – отдельный взрослый человек со своей отдельной взрослой жизнью, которую Тате никогда не увидеть. И полная чернота впереди.

Лариса столкнулась в сороковом гастрономе с Бертой. Та была с мальчиком в школьной форме, он нес магазинную корзинку.

– Ты здесь откуда? – удивилась Берта. – Вы уже вернулись? А это наш сын Максимка.

Мальчик смотрел неприветливо. Лариса растерялась:

– Когда это вы успели?

– А вот уже в школу ходим. Он у нас молодец, очень старается. Еще немного, и мы эту арифметику одолеем, да, Максимка? А вы насовсем?

– Наверное. Они сказали «пора». Нам тут дают квартиру, и мы приехали оформлять.

– Здорово, поздравляю. Надо повидаться. Лешка опять в Индии. У Рыжих уже двое. Русина молодец, правда?

– Ты с ней общаешься? Как двое?

– Ларис, ты не можешь себе представить, как много возникает общих тем. Девчонки-близнецы, Лиза и Варя. Им годик, но они так быстро растут, правда, Максимка?

– А тогда перед целиной они тоже ждали… Помнишь, Ире еще плохо стало?

– Плохо стало, плохо кончилось. Но ничего, зато сейчас все в порядке.

Ларисе захотелось переменить тему разговора.

– Жаркое лето, мы собираемся в отпуск к моим старикам. А почему вы в Москве?

– В Индии еще жарче, – захохотала Берта.

Лариса ее не узнавала. Вместо колючей, вечно обиженной на весь свет Берты она