Так Шаше удалось наконец завершить первую часть своего проекта.

* * *

Старая чугунная скамья с деревянными перекладинами выглядела так, словно ее сделали специально для серьезных дискуссий. И действительно, здесь вели разговоры. Точнее, вслушивались в слова друг друга и пытались проникнуться и понять. Скамья эта стояла на городском кладбище, в старой его части, где были великолепные могилы из давно ушедших времен. Некоторые из них выглядели как маленькие церкви, другие – как греческие храмы, а некоторые, казалось, скрывали за своими решетками глубокую тьму. Те, кто был здесь похоронен, были мертвы давно. Раскидистые дубы, густые кусты ежевики, даже полевые цветы, которые высадил здесь ветер, как будто говорили, что все усопшие спят в покое.

Именно эту скамейку Шаша выбрала для разговора, и теперь Карл направлялся к ней.

– Нам нужно поговорить, – сказала она, усевшись, очень серьезным тоном. Она раскрыла свой альбом – так, словно страницы были из очень плотной и тяжелой бумаги. – Здесь все записано!

Карл сложил руки одну на другую на деревянной рукояти зонта.

– Что ты там записала? Всех моих покупателей?

Шаша медленно и многозначительно кивнула.

– У меня были умные мысли.

Она глубоко вдохнула, как будто то, что она собиралась сказать, должно было прозвучать в полный голос.

– Тебе нужно приносить своим покупателям другие книги!

Карл нахмурился. И, поскольку морщин на лбу у него уже было немало, он мог хмуриться еще более выразительно, чем когда-либо.

– Но ведь я приношу им те книги, которые они сами заказывают.

– Они заказывают не то.

– Разве они не лучше знают, чего им хочется?

– Ха! – усмехнулась Шаша. И сразу после – еще раз: – Ха! – Эти возгласы немного походили на индейский клич, которым мог бы начинаться набег на повозку. – Мне бы хотелось есть мороженое целыми днями. Но разве это хорошо для меня? Нет!

– Только книги – не мороженое. Они не портят желудок.

– Ты меня не понимаешь! – Шаша хотела было топнуть ногой, но ее ноги не доставали до земли.

– Так, значит, из-за меня у людей боль в животе от книг? – спросил Карл.

– Книги намного опаснее мороженого! Они портят им разум. Или, что еще хуже, сердце.

Шаша не знала, как еще донести свою мысль до Карла. Как он мог не понимать! Для своих лет он все еще довольно разумен. Шаша энергично постучала пальцем по своему альбому.

– Вот же оно! Твои покупатели заказывают книги, но как раз книги их не интересуют.

– Разве?

– Присмотрись внимательнее, Книгоходец! Люди улыбаются, когда ты приходишь, но не когда распаковывают книги. Ты для них куда важнее этих книг. Возможно, в глубине души они понимают, что это совсем не те книги. Или ты действительно думаешь, что Эффи нужны грустные романы? У нее и без того печальная жизнь!

– Это ее жизнь. И ее книги.

– Разве нет какой-нибудь книги, которая всех людей может сделать счастливыми? Как Библия, только увлекательная?

Карл слегка повернул свой зонт, как будто это был кий, который он покрывал слоем мела.

– Библия увлекательная. Даже очень.

– Эй, друг! Ты же понимаешь, о чем я. О книге, которая понравится всем.

Карл сдвинул свою шляпу повыше. Ему показалось, что лбу стало слишком тепло.

– Такой книги нет. Когда-то я думал, что это не так, и всем, кто был для меня важен, подарил на Рождество одну и ту же замечательную книгу. Она делала меня счастливее с каждой строчкой, и я хотел поделиться счастьем. Но многие ее так и не прочли или прочли, но не до конца. Или прочли, но не полюбили. – Карл печально посмотрел на Шашу. Ему было грустно, что он разрушил ее прекрасную мечту, похожую на красно-желто-синий мыльный пузырь в горошек. – Знаешь, нет такой книги, которая нравилась бы всем. А если бы она и была, это была бы плохая книга. Нельзя быть другом для каждого, потому что все люди разные. Получается, пришлось бы быть совсем без личности, без углов и границ. Но даже это не всем нравится – кто-то любит углы и границы. Понимаешь? Каждому нужны свои книги. То, что один любит всем сердцем, другого оставит совсем равнодушным.

Шаша довольно улыбалась.

– Значит, мы сошлись во мнениях! Мы каждому будем приносить ту книгу, которая ему нужна, – она указала на страницу в своем альбоме, где в поле для фото была нарисована заплаканная женщина. Она представляла собой Эффи.

– Ей, например, нужна радостная книга. Такая, которую она прочитает до конца.

– С чего ты взяла, что она не дочитывает грустные книги?

– Она пролистывает их, когда получает, но никогда не листает до конца. Как будто по привычке. Я сразу это заметила! Потом я подошла к ее книжной полке и попробовала открывать книги. Не знаю, в курсе ли ты, но они всегда сами открываются на тех страницах, которые читали последними. Довольно удобно.

– Так-так. Буду знать.

– И каждый раз это был совсем не конец – за пятьдесят страниц до него или еще раньше. Некоторые страницы были слегка склеены и даже немного похрустывали, когда я их открывала, – она пролистала альбом чуть вперед и ткнула пальцем в следующую страницу. – А госпожа Длинныйчулок очень тревожится. Ей нужна книга, которая придаст ей мужество. А вот…

– Нет, – сказал Карл.

– Нет?

– Да. В смысле нет, – Карл встал.

– Но почему?

– Не хочу я никому придавать мужество. В выборе книг все свободны. В этом вся прелесть: все жизненные решения человеку диктуют, но по меньшей мере он вправе сам решать, что ему читать.

Шаша тоже встала. Все ее маленькое существо наполнилось гневом.

– Я достаточно об этом думала. С этого дня ты будешь носить им подходящие книги!

Карл покачал головой.

– Нет, ни в коем случае.

Это было похоже на бурю, которая собиралась где-то далеко над морем и неизбежно должна была обрушиться на него. Карл не знал, что ждало его впереди. В том числе потому что его знания иностранных языков распространялись на английский, французский, латинский и даже в некоторой степени древнегреческий, но никак не на язык молодежи, куда более сложный. Карл ничего не знал про оттенки значения слова «окей». Когда Шаша так сказала, он понял его так: «Хорошо, значит, все-таки не каждый получает те книги, которые ему следует читать». На самом же деле это значило: «У тебя может быть свое мнение на этот счет, но у меня оно совсем другое, и мы поступим так, как я хочу». Содержание этого «окей» было куда масштабней его формы.

Но вот что Карл не упустил из виду, так это то, что Шашин рюкзак на следующий день прибавил в объеме. Лямки глубоко врезались в ее желтую зимнюю курточку, и Шаша под этим весом шла строго по прямой, что было на нее не похоже.