— Огромное спасибо, что довезли меня до дома. — Улыбаюсь как ни в чем не бывало, словно не было неловкости в лифте и вообще.

— Не за что, Эльмира. Я же облил вас, был виноват.

— Да… наверное. Но уверена, у вас много других дел, я не могу задерживать вас. Мне совершенно не нужна помощь…

— А как же статья?

— Я сама как-нибудь!

— Нет, так не пойдет. Мы же запланировали, значит будем работать. Поймите, в таком качестве как сейчас… долго на работе вам не продержаться. Тем более в свете последних событий.

— Каких событий?

— Узнаете завтра на собрании.

— Опять собрание? У вас на них просто мания… — это вырывается у меня абсолютно спонтанно. Пугаюсь собственной наглости. Нельзя так с начальством. Но похоже, у Гутмана сегодня буквально ангельское терпение:

— Да нет, это происходит вопреки моему желанию. Скажем так — я вынужден. К сожалению, события снова заставляют меня провести завтра экстренное собрание всего персонала. И поверьте, новость вам не понравится. Но давайте пока не будем об этом, а займемся статьей.

Вот это да, наговорил такого, а теперь забудь и расслабься! Как он себе это представляет? Но я вынуждена снова скрывать свои эмоции и подчиняться:

— Хорошо… Проходите в гостиную. Тапочек к сожалению, у меня нет вашего размера. Придется в носках… Но у меня чисто, не волнуйтесь.

— Я совершенно не взволнован, в отличии от вас, Эльмира. Вот вам бы следовало успокоиться. Вы живете здесь с родителями?

— Нет, с подругой… И только в этот момент до меня доходит, что Гутман уже знаком с Зойкой, она ж ходила к нему на собеседование! И если подружка сейчас появится здесь — нас ждет довольно неловкий момент… Хотя, в конце концов, никто не запрещает моим подругам наниматься на работу в «РАЙ». Я ведь могу и не в курсе быть! Точно, именно такую линию обороны и займу…

— Эльмира, вы опять отвлеклись — вырывает меня из лихорадочных самокопаний голос босса. Давайте приступим.

— Прошу за стол, — показываю жестом.

— Отлично. Кофе сделаете?

— Опять? — возмущаюсь. — Может вам еще и борща погреть?

— Было бы неплохо, — спокойно отвечает босс. — Очень люблю домашнюю кухню. Вы сами готовили, или подруга?

— Сама…

— С удовольствием оценю ваш талант.

— Ну ладно…

Отправляюсь на кухню. Мне нужна эта передышка. Но Гутман отправляется следом! Места тут совсем немного, поэтому, двигаясь туда-сюда, доставая кастрюлю из холодильника, ставя ее на плиту, накрывая на стол, чувствую новый приступ удушающей паники, как в лифте. Нет, с меня достаточно!

— Вы мне, вообще-то, мешаете, — обращаюсь как можно вежливее.

Гутман сидит за кухонным столом и недоуменно смотрит на меня.

— Каким образом? — так же вежливо произносит в ответ.

— Слышали выражение: «Кухня — это женская территория»?

— Нет… Совершенно не согласен с таким утверждением. Я, между прочим, неплохо готовлю. Но больше по итальянской кухне. Даже на курсы как-то ходил…

Вот и чего тогда не поехал домой и макарон себе не сварганил? — напрашивается ехидный ответ. Вместо этого ограничиваюсь фразой:

— Жаль, что не слышали.

Не слишком остроумный ответ, знаю. На который Гутман лишь возводит глаза к небу и тяжело вздыхает. Разливаю по тарелкам борщ, и в этот момент в квартиру влетает Зойка. Хорошо, что кастрюлю я успела вернуть на плиту… Немая сцена. Впрочем, Гутман невозмутим, как всегда. А подружка в соляной столб превращается.

— Мне пришлось взять работу на дом, — обращаюсь к Зойке. Как же объяснить, чтобы не брякнула чего?

— А. Ну, ясно, — бормочет та, топчась на пороге кухни. — Не буду вам мешать. — Зоя разворачивается к нам спиной и скрывается в своей комнате.

— Ваша подруга, наверное, тоже голодная, — предполагает Гутман. — Но видимо решила, что гость прежде всего. Мне неловко…

Сообразителен и галантен. И совершенно прав — на шести квадратах за стол больше двоих не влезет…

— Ничего, кушайте. Сметаны?

— Да, спасибо.

Гутман зачерпывает ложку борща и прикрывает глаза — будто от удовольствия. А меня от этого вида горячей волной прошибает. И почему меня так взволновало это его отношение к моей стряпне? Буквально до глубины души.

Чтобы стряхнуть наваждение, наливаю и себе тарелку. И правда, вкусно получилось. Мамулин рецепт никогда не подводил меня. Некоторое время едим в полной тишине. Странно, но нет никакой неловкости, наоборот, некое ощущение уюта. Но вот это то меня и беспокоит больше всего.

— Большое спасибо, Эльмира, было очень вкусно. Вы меня спасли от голодной смерти.

Ага, так я и поверила. Но все равно слышать такие слова невероятно приятно.

На кухню заходит Зойка, уже переодевшаяся в домашний халат, надо сказать — довольно соблазнительный, шелковый, выше колен. Она любит эту вещь, не поспоришь, но не сказать, чтоб часто одевала, тем более, когда мы вдвоем. Значит, ради Гутмана представление. Вот сучка! Но тут же тушуюсь от этого грубого слова, которым невесть почему обозвала подругу. Такого Зойка не заслужила. А всему виной — чертов Гутман, который даже несмотря на антипатию умудряется очаровывать и провоцировать. Вот только не хватало с подругой рассориться из-за него!

— Ммм, как вкусно пахнет, Эльмира, ты гений. — Тем временем хвалит меня подруга. И мне становится еще более неловко, что пусть и мысленно, но сучкой обозвала.

— Позже поешь, мне нужна твоя помощь, — тихо цежу сквозь зубы подходя вплотную к Зойке. Но кажется, та меня абсолютно не слышит, очарованная и оглушенная мужчиной, что царит сейчас за кухонным столом.

— Садитесь, обедайте, — гостеприимно предлагает мой босс. — Мы уже закончили. Может быть, теперь займемся работой? — последняя фраза адресована естественно мне.

Обреченно киваю. Чего уж там. Умирать… так хоть с подругой под боком.

— Не буду вам мешать, — кричит нам вслед коварная Зойка.

— Приятного тебе аппетита, — шиплю в ответ. — Неужели не могла догадаться, что не хочу оставаться наедине с этим тираном!

* * *

Последующие три часа проходят в напряженной плодотворной работе. Наконец, начинаю понимать, чего хочет от меня шеф. Нет, не могу сказать, что проникаюсь этой работой. Но когда тебе понятны задачи и цели, средства начинают выглядеть по-другому. Мы обсудили концепцию ряда статей, набросали несколько вариантов. Хотя у Елены Петровны, как заметил Гутман, могут быть свои идеи, и я прежде всего должна согласовывать свою работу с ней. Тогда какого, спрашивается, он со мной сегодня столько времени потратил? Для чего все это, подвозы, борщ… Я не могла этого понять. И главное — ни словечка про ночной клуб. А я ведь более всего боялась, что начнет разговор о моем поведении, моральном облике и так далее. И что бы я ответила, как бы защищалась? Тем более, что ничегошеньки до сих пор не помню.