Зато Николай выглядел донельзя возбужденным и довольным. Он снова начал кидать мне команды, как собаке, ей богу, только парень тоже не замирал ни на минуту, приседал, отходил, наклонялся, подбадривал меня. Нехилый такой фитнес, почему-то подумалось мне. Коля целиком отдавался работе. И его увлеченность передалась и мне. Снова удалось позабыть обо всем на свете, смущении, окружающих, которые вылупились на меня. Мы двигались в унисон и вскоре с полуслова понимали друг друга. Почти как танец. В конце которого я на минуту пожалела, что Николай ниже меня ростом. Да, это предрассудки. Но я всегда комплексовала, будучи самой высокой девочкой в классе, вынужденная стоять на физкультуре первой. Я не могла вынести чтобы кавалер был ниже. Хотя как разумный человек понимала, насколько это глупо. Но еще больше меня смутило, что я размышляю о Николае, позабыв о Василии. Становлюсь безумной самкой? Впрочем, неудивительно, со столь долгим отсутствием секса, скоро буду бросаться на первого встречного. Но разве у меня есть выход? Что мне делать? На Кубу податься?

Наконец этот тяжелый день полный нервов и тяжкого труда, приблизился к завершению. Мы провозились до вечера, еще никогда я так поздно не задерживалась на работе. Едва дождалась когда мне позволят снова скрыться за ширмой, и я останусь одна. Какое счастье снять каблуки, для меня это не орудие красоты, а настоящее орудие пыток, и развалиться, пусть и на маленьком и не особенно удобном, но мягком диванчике!

Как в рекламном ролике: красиво, ярко, многообещающе, но столь же бессмысленно. Интересно, насколько длительный период времени мне предстоит провести вот так? Играя в глупую кокетку? Соблазняя, заигрывая перед камерой? Как же это раздражает!

И примет ли меня такой вернувшийся Василий?

Хотя кто сказал, что он вернется. Я пока еще ни единого шажочка не сделала, чтобы помочь ему.

Пока я приходила в себя, оказалось, что помещение опустело, все ушли, видимо позабыв про главную звезду сериала… Сознавать это отчего-то было обидно. Видимо я быстро вжилась в роль звезды и такое равнодушие больно ранило.

К тому же я все еще в вечернем платье, застегнутом на сотню крючочков! Что же делать? Самой ни за что их не расстегнуть! В то же время мне совсем не улыбалось покидать пределы студии и искать кого-то, кто поможет… Но видимо другого выхода нет.

— Вы сегодня всех очень удивили, — раздается голос босса, а я подпрыгиваю от неожиданности, едва не свалившись с дивана. — Простите, я не хотел напугать.

— Тогда зачем подкрадываетесь? — спрашиваю резко, поднимаясь на ноги.

— Не подкрадывался. Видимо вы ушли глубоко в свои переживания. Что вас так беспокоит, Эльмира? Все ведь прошло отлично.

— В данный момент беспокоят крючки на платье. Не знаю, как меня могли тут бросить с реквизитом. Только брильянты забрали, пусть они и фальшивые. Мне кажется платье стоит больше… Но меня оставили в нем, хоть домой так отправляйся, — выпаливаю свои переживания.

Хотел послушать? Ну вот, пожалуйста.

— Да, это большая недоработка, соглашается Гутман. Но уголки его губ говорят о том, что он едва сдерживается, чтобы не улыбнуться.

— По-вашему это весело?

— Но и трагедии большой нет. Ведь я здесь, и с удовольствием помогу вам.

— Вы? Ни за что!

— Вынужден вас огорчить, но кажется, кроме меня никого не осталось.

— В целом здании?

— Нет, в этой комнате.

— Это я и сама вижу! Издеваетесь что ли?

— Нет, хочу помочь.

— Тогда позовите Светлану из отдела косметологии.

— Я по-вашему мальчик на побегушках?

И что я должна ответить?

«Нет, вы не мальчик конечно же, но я не могу раздеваться перед вами…»

Я действительно не могу. Даже произнести эту фразу вслух. Даже от мысленного ответа я вся горю.

— Давайте не будем играть в недотрогу. Я ваш босс. Это все равно что личный врач.

— Ничего общего!

— Вы просто удивительная недотрога, — начинает злиться Гутман.

— А вам как будто жизненно необходимо меня раздеть!

— Все! — рявкает босс. — Мне это осточертело.

Он хватает меня за плечи. Разворачивает к себе спиной. Подчиняюсь, точно послушная кукла. Ошеломлена, растеряна. Мысленно сжата в комок как испуганный еж.

— Я избавлю вас от треклятой шмотки, а потом уйду. Не волнуйтесь, ваша невинность не пострадает.

Этот идиот что, считает меня девственницей? Это в таком-то возрасте?

Мне становится совсем стыдно.

— Только осторожнее, платье дорогое, — бросаю невпопад, только чтобы скрыть смущение.

— Буду стараться изо всех сил, — ехидно отвечает Гутман. А потом чувствую, как он проводит пальцем по обнаженной части спины. — Да уж, повезло нам с вами. Тут, похоже, сотня крючков.

Его голос все дальше с каждым словом, как сквозь вату. Потому что от его прикосновения меня охватывает невероятная дрожь. Голова кружится, в горле пересыхает. Наверное, я подхватила грипп со всеми этими переживаниями и переодеваниями. И сейчас стою босиком… Чем только усугубляю развитие болезни…

— Насколько я слышал, вся съемочная группа отправилась расслабляться в какой-то бар, — прерывает мои размышления о болезни Гутман. — Кажется, «КОНЬ». Ждать не имеет смысла. Сами не справитесь. У вас есть только я, Эльмира.

— Хорошо… Боюсь у меня нет другого выхода.

— Чертовски верно. Но бояться не нужно.

— Это очень любезно с вашей стороны, так настаивать и проявлять заботу, тараторю как можно непринужденнее.

— Конечно, я всегда готов прийти на помощь своим сотрудникам, — спокойно отвечает Гутман, берясь за первый крючок.

— Повернитесь спиной пожалуйста, — добавляет тихо.

Мне все сложнее скрывать свою неловкость. Продолжаю стоять в пол оборота, все еще лихорадочно выискивая другой выход из положения.

— Я собираюсь помочь вам расстегнуть платье, но сделать это можно, только если повернетесь спиной, — терпеливо повторяет Гутман.

Сделав глубокий вдох послушно поворачиваюсь, смирившись с неизбежным. Мне показалось, что босс едва слышно рассмеялся, расстегивая первый крючок, потом второй. Меня раздирает желание поторопить его, но язык прилип к гортани. Закрываю глаза. Неужели до того, как женщинам было разрешено носить короткие платья, брюки и ходить без лифчика, они испытывали такое вот волнение? Я чувствовала себя полностью во власти медленно раздевавшего меня мужчины.

И внезапно сердце застучало как сумасшедшее, потому что вместо холодка я ощутила на спине теплое мужское дыхание. И едва заметное прикосновение к шее — его губы коснулись обнаженной кожи. Или мне показалось? Этого не может быть, это безумие! Понимаю, что должна протестовать, но нет ни сил, ни смелости прервать эту тишину. Бессовестная ласка, без моего согласия. Абсолютно чужие люди, почти незнакомцы. Но сейчас это уже не важно. Только его прикосновение имело значение и ответное горячее покалывание в груди.