* * *

— Ну, рассказывай, милочка. — Как только Гутман оказывается за порогом, Зойка налетает на меня как стая голодных коршунов. — Знала ведь, что все твои игрища неспроста! Зачем ты меня к нему подсылала, я тогда в твой дурацкий предлог ни капли не поверила! И правильно сделала.

— Ты это о чем?

— Думаю, ты его проверяла. Изменит тебе или нет.

— Типун тебе на язык, как это, изменит?? Да мы едва знакомы, пару недель всего.

— Ну и что? Можно подумать кому-то это когда-то мешало!

— Я его и не думала ревновать, ты что?? Зой, ты меня поражаешь!

— Это ты меня поражаешь. То шифруешься как заправский агент КГБ, проверяешь — непонятно только на что начальство свое, а потом, прихожу домой — объект у тебя на кухне борщ хлебает! Это как понимать?

— Сам попросил… Сказал, что голодный.

— Так пошел бы в ресторан, чай не бедный родственник, а шишка вполне себе успешная.

— Я сама не знаю, что произошло, Зой. Он меня водой облил, в кабинете своем… на работе… а потом сказал, что домой отвезет, и поработает со мной над статьей. И знаешь, здорово помог. Вот прям от сердца отлегло. Думаю, завтра удивлю нашу грымзу.

— Ха, интересно, а сегодня твоя грымза не удивилась, что тебя посреди рабочего дня на машине увезли? — хмыкает Зойка.

А я холодею.

— Черт, даже не подумала об этом! Сама так поражена была всем произошедшим… Ты права, это капец.

— Ой, только не начинай впадать в панику, умоляю. Зря я это сказала. Успокойся, Мир. Кому какое дело до вас с шефом. Даже если у вас роман. Ну и что? Дело-то житейское.

— Да ну тебя! Какой роман, что ты выдумываешь! Я его терпеть не могу!

— Настолько, что борщом своим фирменным кормишь!

— Он попросил! — последние два слова произношу уже из своей комнаты, куда влетаю пулей и в сердцах хлопаю дверью. Слезы наворачиваются на глаза. Как же тяжело, когда даже близкая подруга тебя не понимает. Приписывает тебе невесть что, и невесть кого, когда ты… на самом деле, давно и по уши влюблена в другого!

* * *

На следующий день я шла на работу с огромной надеждой, что Василий все-таки появится, и все в нашем «РАЮ» придет на круги своя. Но он не объявился, и я с трудом сдержала слезы, узнав об этом. Обстановка в коллективе, тем временем, становилась все более нервозной. По всем углам перешептывались сотрудники. Над нами будто повисла темная туча и не было видно ни малейшего просвета. Сериал «Под куполом», не иначе. Где свобода — лишь иллюзия. Очень люблю этот сериал, но сейчас мне от сравнения стало как-то не по себе.

На собрание, обещанное вчера Гутманом (он, разумеется, не обманул), я шла как на эшафот, охваченная дурным предчувствием. Когда увидела в центре председательского стола Агриппину Аркадьевну — ледяной холод окончательно сковал сердце. Но даже в самой страшной своей фантазии я не могла предположить то, что услышала.

— Дорогие мои соратники! — как всегда пафосно и громко начала свою речь бабушка Василия. — Мне очень горько признавать и озвучивать вам тяжелейшую новость, но увы, необходимо. Мой внук, Василий Петрович Мальков, покинул нас. То есть не в том смысле покинул, — спешит исправиться бабуля, услышав растущие гул и ропот в зале. — Спокойно, товарищи! Мой внук жив! Но что-то произошло с тем честным и порядочным Васей, которого я всегда знала и любила. Мне больно и несказанно горько признавать эту истину… но я должна. Ради нас всех. Ради благородного Роберта, который, несмотря ни на что остается с нами, дабы удержать наш корабль на плаву….

— Нет, она еще долго будет бродить вокруг да около, — спрашиваю гневным шепотом. — Вот ведь зануда.

— Тсс, — тычит меня локтем в бок сидящая рядом Светка. — Сейчас самое важное пропустим. И мы снова обращаемся в слух.

— Так вот, — продолжает Агриппина. Мой внук, которого я отныне проклинаю, сбежал на Кубу, прихватив с собой все активы нашей компании. «РАЙ» практически разорен, друзья. Мне невероятно больно это произносить. Ведь я создавала эту фирму с нуля. А теперь… Мы будем вынуждены очень сократиться. Будут увольнения… Не потому что я этого хочу. Но потому что вынуждена… Но знайте, мы не сдадимся! Даже это жестокое предательство не сломит нас! Мы выстоим!

Дальнейшую речь я уже не слушала. Во-первых, лозунги повторялись через один с небольшими вариациями. А во-вторых… я была оглушена, в ушах стоял гул как от паровоза. Не могла поверить. Василий Петрович просто не мог так поступить. Честный, благородный… я всегда его знала только с самой лучшей стороны.

— Пошли в курилку, — шепчет Светка. Обсудим.

— Боюсь сигареты мне будет мало… Тут бы выпить.

* * *

— Я не верю! — в сотый раз пьяным голосом восклицаю, распластавшись на мягком диванчике ближайшего бара, с незатейливой вывеской «КОНЬ». Довольно отпугивающее название, зато текила здесь оказалась вкуснейшая. Или стресс виноват? И мне даже сивуха пошла бы в этот жуткий вечер?

— Можешь повторять свое «не верю» хоть миллион раз, но это факт… Василий оказался негодяем. Я узнавала… Наш отдел сократят. Оставят всего пару сотрудников. И это точно буду не я… ариведерчи, детка, — стонет пьяным голосом Светка. — Он нам жизнь испоганил, ворюга, а ты до сих пор его защищаешь.

— Он не мог, понимаешь. Не мог! Не верю! Это все Гутман! — Вдруг вырывается у меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Да то. — Продолжаю развивать смутную, пока еще, мысль. — Все началось, когда к нам пришел Гутман! Разве не логичнее, что это он во всем виноват? Его надо вывести на чистую воду!

— И как ты это сделаешь?

— А почему я? Почему, например, не ты?

— Ну, тебе проще. Он видел твою грудь. Видел тебя голой… А вот меня — нет.

— Так без проблем, увидит. Покажи.

— Не хочу. Что за бред. Он тебя хочет.

— Да с чего ты взяла???

****

Хорошо, что на следующий день у меня был выходной. Когда в жизни подстерегают такие вот подводные камни, от которых хочется завыть, и кажется, что жизнь кончена — я впадаю в спячку. Прячусь от людей, ни с кем не хочу разговаривать, целый день валяюсь в постели и ем шоколад. Так я и сделала. Не выходила из комнаты. Зойка, прочем, где-то пропадала — возможно нового бойфренда завела и осталась у него с ночевкой. Так что квартира оказалась полностью в моем распоряжении. Хоть голой ходи. Но голой я не привыкла. Зато позволила себе целый день не расчесываться. Видок тот еще. Видел бы Гутман…

Тут же обрываю себя — ну сколько можно его вспоминать! Не смей, Эльмира. Сосредоточь все мысленные процессы на Василии. Может ему помощь нужна! Так и прошел весь день — в размышлениях, грусти и тоске. Вот только ничего так и не смогла придумать путного.