с топорами, факелами и кольями менты – тоже загонщики. Больше всего Бандере нравилось переключать их внимание со своей персоны друг на друга. Таскать жар чужими руками. А тут уж не до принципов. Но на досуге он любил порассуждать о морали, нравственности и святости воровского закона, о который он давно вытер ноги и о котором вспоминал, лишь когда это было выгодно.

– Союзу с черными не быть, – сурово порешил Бандера с пафосом античного героя. – Дай им палец, руку вмиг заглотят!

– Производство-то у нас останется.

– Жиган, ты дурачок? Они сделают все, чтобы прибрать его к рукам. И пройдут по нашим трупам.

– Это не так легко.

– Но и не настолько сложно, – нахмурился Бандера. – Отсюда вывод – надо пройтись по их трупам.

– Готовим акцию? – деловито осведомился Алтаец.

– Готовим. Я хочу, чтобы Амаров умер.

* * *

– Быстрее, – прикрикнул верзила, отодвигая автомат за спину. – Полковая кухня приехала.

– Перловка? – спросил Влад.

– Перловку еще заслужить надо, – саркастически усмехнулся верзила.

– Пошли. – Влад поднялся с койки.

Коридор вильнул и вывел в просторное помещение. Его центр занимал бильярдный стол. В одном углу находилась стойка бара – настоящего, как положено, с длинной батареей бутылок разных форм. В другом – примостилось несколько столиков. Здесь же чернел метровым экраном телевизор «Сони», рядом на столике видеомагнитофон «Панасоник». Похоже, это место являлось и столовой, и клубом, и питейным заведением, где можно от души надраться.

На покрытых белыми скатертями столиках расположились высокие бокалы и столовые приборы. Все выглядело казенно отлаженным, общепитовски обыденным, трудно представить, что это место – не что иное, как воровская малина и правит ею известный вор в законе Бандера.

Три столика оказались заняты. За ними сидели по два-три человека. Когда шофер говорил о «мясозаготовках», то был прав. Действительно, парни здесь собрались как на подбор – мощные, способные ломать челюсти и кости. Трое из присутствующих явно прошли тюремную школу. Остальные походили на военных или спортсменов-профессионалов.

Новенького встретили изучающие, настороженные, подозрительные или откровенно насмешливые взоры.

Влад уселся за свободный столик.

К нему подскочил суетливый лысый человечек. Положил на стол настоящее меню с отпечатанными на принтере блюдами, только без указания стоимости.

– Прошу вас, – растягивая гласные, произнес человечек. – Выбирайте.

Влад ткнул в строчку с борщом, антрекотом и салатом оливье. Вскоре человечек появился, неся на подносе тарелку с супом и тарелку с салатом.

– Пожалуйста.

Судя по его тону, боевики здесь относятся к привилегированной касте.

Через некоторое время люди за столиками перестали обращать на новенького внимание. Они приглушенно переговаривались о чем-то своем. И Влада устраивало, что никто не лезет к нему знакомиться или выяснять отношения, что свойственно подобным коллективам.

Но радовался он рано. Когда он расправился со вторым и принялся за кофе, из-за стола поднялся человек с непропорционально широкими плечами, со зверским лицом. Смуглая кожа свидетельствовала о его принадлежности к горским народам.

– Я Гоша Цхинвальский, – сообщил он, подсаживаясь к Владу.

– Геннадий, – ответил тот.

– Я воевал в Цхинвали.

Влад кивнул, отпивая кофе.

– За это и кличку получил.

– Я не удостоился клички.

– Это плохо… Так вот, я воевал в Цхинвали. И в Чечне. И таким мы там выпускали кишки.

– Таким, как я?

– Как ты…

– А зачем?

– Потому что такие, как ты, не нравятся настоящим мужчинам.

– Зато нравятся женщинам, – улыбнулся Влад, решив отшутиться.

На языке крутилась прибаутка Медведя – не плюй десантнику в душу, а то выплюнешь свою челюсть. Но бодаться сейчас ни с кем нельзя. Тем более с отморозками. А парень был именно отморозок. Влад чуял их за версту. Они всегда несли с собой неприятности, шум, разлад…

Сколько же он их видел на своем веку. Тех, кто играл головами убитых детей в футбол. Кто облизывал лезвие ножа, обагренное человеческой кровью… Правда, на военной службе длительного опыта общения с ними Влад не имел. Эти ребята жили в руках у десантников недолго. Некоторые умирали красиво. Другие – как скоты. Влад отлично помнил вылазку в горную Чечню, когда они прошли через леса и вышли к лежке Механика, чья шайка ураганом прошлась по Чечне, сначала вырезая русских, а потом, не в силах сдержать жажду крови, принялась и за своих. В боях против федералов они не участвовали, предпочитая рейды в Дагестан, где резали, резали, резали. Десантники переглушили их тихо и качественно. Главаря взяли в плен. Когда Медведь прострелил Механику ногу, тот ползал на коленях, обливаясь кровью, и выл: «Не убивай!» И жрал губами – зубы были выбиты прикладом автомата – сырую землю. Был приказ доставить его живым… Не получилось. Денисов просто свернул ему шею. Тогда уже десантная диверсионно-разведывательная группа Медведя была ученая – некоторые бандглавари, которых сдавали в руки контрразведки, неожиданно оказывались на свободе… Влад прикинул, что если Гошу Цхинвальского вывести сейчас в лес и заставить жрать губами, предварительно вынув его зубы, сырую землю, он тоже будет гнусавить: «Не убивай». Или сдохнет красиво? Трудно сказать, кто как подохнет, пока не дойдет до дела…

– Женщинам? – Гоша Цхинвальский скривился. – А еще…

Влад отодвинул от себя чашку, взял нож со стола и потянулся за апельсином. Нож замелькал между пальцами, как у циркового жонглера. Потом Влад сжал рукоятку и воткнул лезвие в апельсин.

– Я думаю, ты ошибаешься, – сказал он, глядя в глаза Гоше Цхинвальскому.

Русич умел обращаться с дикими зверями. Мастер учил – бешеному волку надо смотреть в глаза. И при этом ощущать себя несокрушимой стеной, а его – ручейком, разбивающимся об эту стену.

– Еще договорим, Гена. – Гоша Цхинвальский отвел взор, уставился куда-то поверх головы только что приобретенного недруга.

– Всегда рад, Гоша… И не думай о моих кишках. Тебе самому спокойнее будет.

Послышались смешки. Видимо, братва осталась довольна. Это не был экзамен. Но к новенькому приценивались. Первый раунд остался за ним.

* * *

Люду Кош раздражало здесь все. Больше всего – жара. Осветительные лампы жарили, как гиперболоиды инженера Гарина. Раздражали мелкие и злобные твари, рассевшиеся напротив нее с вальяжным видом и думающие, будто что-то собой представляют. Наглые, лыбящиеся, напористые, как вода в водопроводе. Но с нахалами она обращаться умела. Сама была нахалкой. Недаром после ПТУ она, тогда еще Людмила Костюшкина, два года отдала труду ларечницы в азербайджанском ларьке. Знала, как обращаться с покупателями, которые истошно голосят, что их обсчитали. Правда, тут матом не пошлешь. Дипломатия. А как хотелось бы сказать вон тому, который считает себя пупом земли: «Прикрой хайло, очкарик, из него воняет». А потом поглядеть, как его очки мигом запотеют и как он начнет обтекать.

«Пресс-акулы» – так называлась передача. Задумка простая – усаживать перед полным журналюг залом эстрадных звезд, раздевать их принародно и сечь, в переносном смысле, конечно. Однако зубы у этих «акул» притупились,