шкафчиках ждали своего часа пистолеты «ИЖ» – бледное подобие «макарова».

– Это табельное. Зарегистрированное. Отстрелянное. В пулегильзотеках проходящее, а потому не для всех дел годное, – сказал Летчик. – Есть и запас. Там механизмы другие.

– Где запас?

– Здесь. – Летчик пошарил в углу, нажал на выступ. Крякнул и надавил на стену. Часть стены отошла в сторону.

Они спустились по резко уходящим вниз ступеням. Зажегся тусклый свет. Небольшое помещение было заполнено оружием. Здесь имелось несколько гранатометов «РПГ-7», «узи», российские полицейские пистолеты-пулеметы «кедр» и «ПП-90». Ну а плюс к этому и винтовки с оптическим прицелом, пара ручных пулеметов. И даже один «винторез».

– Ничего себе, – покачал головой Влад. – Немалых денег стоит.

– На пять нулей «зеленых» потянет, – сообщил Летчик.

– А гаубица где?

– При надобности появится.

– Не боитесь, УББ нагрянет?

– Пусть они боятся. – Летчик самодовольно улыбнулся. – Чем хорошо в этих болотах – все подвязано. Все под колпаком у дядюшки Мюллера. Все на благо человека. А люди – это мы. Держим руку на пульсе… Налюбовался? Продолжим экскурсию.

Летчик показал гараж – несколько машин, начиная от «Жигулей» и кончая двумя бронированными джипами.

– А это все во сколько «зеленых» «лимонов» влетело? – спросил Влад.

– Я до стольких считать не умею… Но, значит, есть резон.

Дальше экскурсия прошла по всем закоулкам. Территория оказалась уютная. С небольшим прудом. С двумя беседочками в стиле девятнадцатого века. С двухкомнатным охотничьим домиком, где стены украшали рога и головы разных несчастных животин.

Кроме охранников, на «даче» проживало несколько человек обслуги. При возникновении опасности эти люди тоже были способны взять в руки оружие.

– Ну вот и все. Сегодня вызубришь обязанности охранника фирмы «Ламэкс». И заступишь в наряд.

– Есть, – улыбнулся Влад.

В душе всколыхнулось что-то ностальгическое. Наряды. Караулы. Первые месяцы офицерской службы – еще до того, как он попал в разведывательно-диверсионную группу Медведя. Там уже караул стал интересовать только с одной точки зрения – как его бесшумно снять.

– Свободное время – есть бар, там пиво и спиртное, но злоупотреблять не рекомендуется. Бильярд. Видик. Телевизора два – в холлах.

– Скучать не придется.

– И еще учти. Половина охраны – из наших, из военных. А половина – из блатных. Из блатных и вся обслуга. Не скажу, что одни любят других. Нередки конфликты. Идет «холодная война». Хозяев это устраивает. Легче держать всех в узде.

– И что, до драки доходит или один шум?

– Да и шум несильный. Застарелая ненависть. Драки запрещены. Но случались странные смерти. Ночью один из афганских ветеранов на нож упал. А в отместку лихой урка случайно задохнулся – неудачно во сне в подушку уткнулся.

– Бывает.

– Хозяева это не любят. Мы им слишком дорого обходимся, чтобы разрешать нам убивать друг друга. В прошлом году блатарь раскромсал одного нашего. Наказание за это одно – командировка на дно озера.

– Ко мне за обедом какой-то припадочный задирался.

– Гоша Цхинвальский? Не к тебе одному. Он тут с братом, зовут Отари. Семейный бандитский подряд. Отари – бревно осиновое. В голове ни одной извилины, двух слов связать не может, зато пальцами металлические тарелки рвет. Гоша – истерик. Настоящий псих. Но Хозяину он нравится. Ему многое прощают.

– Он будто нарывается.

– Так и есть. Ты поспокойнее с ним. Отлезет.

– Ясно…

– Пошли за инструкциями.

* * *

Коран запрещает пить вино. Но о коньяке и водке там ничего не сказано. И Амаров любил медленно цедить коньяк с лимоном. Врач сказал, что это благотворно сказывается на здоровье, если не злоупотреблять. Но Амаров никогда и ничем не злоупотреблял. Он во всем знал меру.

– Ну, сынок, как дела? – Он пригубил коньяк и поставил рюмку на стол.

Шарифов с кислым видом сидел в кресле и теребил золотую с бриллиантом заколку своего галстука.

– Так себе. «Красноармейцы» бурлят все сильнее.

– Чего хотят?

– Крови хотят.

– Шавки.

– Шавки-то шавки. А сумели заручиться поддержкой нескольких воров.

– И ладно. Пускай воры рассуждают, кто кого поддерживает. Одни – «красноармейцев». Другие – нас. А мы в это время начнем действовать. Зачем нам разговоры, Сахиб? Удел мужчины – поступок.

– Они тоже так считают. Вчера на рабочих наехали, которые должны ремонт рынка начать. Порекомендовали ехать к себе на Украину, пока чего не приключилось.

– Непорядок. Ох, непорядок… Пусть рабочие заявление в милицию пишут. Не нам с этим разбираться. Пусть милиция охраняет.

– Ну, на милицию небольшая надежда.

– Пару наших людей приставь.

– Тут парой не обойдешься.

– Щенки больше лают, сынок, чем грызут. А если и грызут, то ковер и старые тапки.

– «Красноармейцев» мы задавим – вопросов нет. Но с «централами»…

«Централами» прозвали группировку Центрального района города – одну из самых мощных, состоявшую из уголовников новой волны и спортсменов. Они могли в течение часа поставить под ружье сотню штыков.

– А что с «централами»?

– «Красноармейцы» вроде бы заручились и их поддержкой.

– Плохо. Шуму много… Я помощь от братьев попросил. Обещали людьми помочь, если что. Справимся. Пока забудь о щенках. Главная заноза – это Бандера.

– Нечего было вызывать его на беседу, – недовольно воскликнул Шарифов. – Ясно, что к голосу разума он глух.

– Ты думаешь, Сахиб, я не знал этого? – насмешливо спросил Амаров.

– Тогда зачем?

– Мне хотелось посмотреть ему в глаза.

– Увидели что-нибудь?

– Увидел.

– И что?

– Мы с ним как братья, Сахиб. Мы одинаковые. И потому нам нет места вдвоем на одной земле. Один из нас должен уйти.

– Ну, – Шарифов пожал плечами, не зная, что сказать. Порой изречения хозяина ставили его в тупик. Они казались ему несерьезными, позерскими. Хотя поза была чужда Амарову – слишком умен, чтобы тешить подобным образом свое самолюбие.

– Беда твоя, Сахиб, что ты не умеешь чувствовать. Ты как эта противная Аллаху железяка – компьютер. Ты высчитываешь. А я – чувствую.

– Это старый спор.

– И Аллаха, и человека надо постигать не ра-зумом, а душой.

– Может быть, – кивнул Шарифов. – Значит, будем с Бандерой разбираться?

– Надо бы.

– Я никак не могу к нему подобраться, – посетовал Шарифов. – Не могу протолкнуть своего человека в его ближайшее окружение.

– Эх ты. В КГБ тебя не учили работать?

– Учили, Ровшан Магомедович. Хорошо учили. Бандера сменил всю команду. Своих старых бандитов отослал на рэкет. Они теперь обирают палаточников и бизнесменов в Семиозерске и в Болотникове – какие-никакие, а деньги. А себе он таких тигров со стороны набрал.

– Кого?

– Военных. Гэбэшников… Да если сейчас и убьем Бандеру, что решим? Где-то есть цех, в котором «варят» «елочку». Где-то есть специалисты. И где-то близко.

– Да?

– Не на Луне же он наркотик делает.

– Может, все-таки на обкомовской даче? – Амаров задумался.

– Он не сумасшедший.

– Мне нужна «елочка». Мне нужна голова Бандеры. «Елочка» – главное!

Как никто другой, Амаров знал, что наркотики – это власть. Это деньги. Это влияние. Сколько лет его страна жила за счет наркотиков. Оружие в Карабахе закупалось на отчисления от торговли