медсестры, чтобы предотвратить симптомы болезни Паркинсона и сохранить ловкость рук. Он не понимал, что холод, беспокоивший меня, жил в моей груди.

— Ты единственный человек, который когда-либо говорил мне, что мой цыпленок с пармезаном «немного суховат». Так что да, я был бы рад услышать критику от самого жестокого гурмана в Уиллоу-Крик.

Я рассмеялась, расслабляясь в присутствии галантного Лео. Он был старше меня лет на десять и часто навещал своего отца.

— Ладно, прекрасно. Теперь ты практически вынуждаешь меня искать недостатки, чтобы сохранить репутацию искушенного гурмана, — предупредила я его, и потянулась за ложкой, которую он держал.

Вместо того, чтобы передать мне, он поднес ее к моему рту. Я напряглась, пока он терпеливо ждал, когда я открою рот. Я подчинилась, не желая ставить ситуацию в неловкое положение, но мне стало не по себе. Она не только напомнила мне о Кирилле, но также в ней было что-то слишком уязвимое. Слишком интимное. Лео придвинулся ближе, когда я попробовала соус, и поднял бровь.

— Хм, проклятье, — выругалась я, скорчив гримасу.

Он вскинул брови, удивленный моей реакцией.

— Все плохо? — он казался подавленным.

— Нет, все идеально. Обидно, что я ставлю под угрозу свою крутую репутацию, — сказала я ему.

Он запрокинул голову и рассмеялся. Я была травмирована всем, что произошло в Нью-Йорке, и оцепенела от молчаливых, загадочных мужчин, которых невозможно разгадать. Я почти забыла, что обычные люди смеются и шутят. Черт, иногда они даже улыбаются.

— Ничего страшного. Я приготовил его для тебя, так что рад, что тебе нравится.

— Для меня?

— Да. Я все еще пытаюсь определить твое любимое блюдо, — сказал он, опираясь бедром о стойку, когда я отступила и пошла за стаканом воды. — Почему бы тебе не позволить мне пригласить тебя на ужин и назвать мне свою любимую кухню, чтобы дать подсказку.

Я усмехнулась.

— Тебе не нужно заходить так далеко. Я могу просто сказать тебе…

— Может, я хочу этого, — сказал Лео, оказавшись ближе, чем секундой ранее.

Беспокойство расцвело у меня внутри. Нет, пожалуйста, не надо.

Я отступила, установив строгую дистанцию между нами, чтобы показать свои границы.

— Нет необходимости. Я люблю индийскую кухню. Чем острее, тем лучше.

— Индийскую? Черт, кажется, я перепробовал все, кроме нее, — вздохнул Лео, поняв намек держаться подальше. Он скрестил руки на груди и откинулся назад, окинув меня задумчивым взглядом. — Мы все равно могли бы сходить куда-нибудь поужинать, — предложил он, но что-то в его тоне намекало на то, что он знает, что этого не произойдет.

— Но с кем будет ужинать Фред? Я не могу так поступить со своим приятелем, — сказала я, мой тон был осторожно-легким.

Лео кивнул, опустив взгляд на свои ботинки.

— Знаешь, я сдержался, когда ты только появилась, потому что ты явно пережила что-то плохое. Я понял. Но прошло уже несколько месяцев, Молли, и я начинаю думать, что ты не скоро сможешь забыть того, кто привел тебя сюда.

Я прочистила горло, находясь в опасной близости от того, чтобы расплакаться в пятый раз за сегодня.

— Ты прав. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь,

Лео посмотрел на меня, снова выразительно подняв брови. В его глазах было разочарование, удивление и что-то еще, что было больно видеть. Жалость. Лео жалел меня.

— Когда-нибудь? Это чертовски долго, Молли.

— Да, но это не выбор и не то, что я могу контролировать. Мне не хватает жизненно важного органа. Я оставила свое сердце позади и не думаю, что оно восстановится, пока я не вернусь туда и не заберу его.

— Ты думаешь о том, чтобы вернуться?

— Всего лишь каждый день. Но это невозможно. — Было приятно признать это.

Лео и Фред не знали, что я беременна. К счастью, это не должно было раскрыться в ближайшее время. У меня было всего около одиннадцати недель. Было еще слишком рано говорить о том, продлится ли беременность. Все сайты, которые я прочитала, советовали не надеяться раньше двенадцати недель.

Лео откашлялся, почувствовав, что мое внимание рассеялось.

— Ну, что бы ты ни решила, я уверен, что у тебя будет дом здесь, с Фредом, когда тебе это понадобится.

— Уже пытаешься избавиться от меня? — поддразнила я, пытаясь сменить тему. Как всегда, мысли о Нью-Йорке грозили окутать меня черным облаком гнева, обиды и разбитого сердца.

— Ты же знаешь, что нет. Я просто хотел сказать, что, когда ты будешь готова, я буду здесь, — наконец сказал Лео. Он был красив и добр, с одним из тех лиц, которые, казалось, были не прочь улыбнуться в любой момент.

— Не жди меня, Лео. Ты будешь разочарован, — услышала я свой голос. Он был слишком хорошим парнем, чтобы вводить его в заблуждение. — Даже когда я переживу это, я думаю, что завязала со свиданиями.

— Значит, ты ждешь предложения руки и сердца или ничего? — поддразнил меня Лео.

Его слова ослабили стеснение в груди, которое возникало всякий раз, когда мои мысли возвращались к Кириллу.

Я рассмеялась и закатила глаза.

— Совершенно верно. Делай предложение или проваливай. А теперь я могу накрыть на стол?

По воскресеньям я занималась самой опасной и напряженной частью моей недели. Я делала звонок, который проходил по тонкой грани между рискованным, но стоящим того делом, и полным безумием.

На улице стояла ужасная погода — сырой и ветреный весенний день. Я устала. Утренняя тошнота только усилилась, и у меня официально возникли проблемы с усвоением пищи. Некоторым женщинам становилось лучше на последнем триместре, и я надеялась, что окажусь одной из них.

Я тепло оделась и направилась в небольшой парк в жилом районе недалеко от дома Фреда. Там я достала одноразовый телефон и набрала единственный сохраненный в нем номер. Это было рискованно, но прошло уже два месяца, а Кирилл так и не появился, чтобы вернуть меня обратно в Нью-Йорк, так что все должно было сработать.

Принцесса, почему ты думаешь, что я буду беспокоиться? Ты снова бросила меня, так что я женился. Видела бы ты мою жену… Ты мне больше не нужна, Молли.

Я заглушила насмешливый внутренний голос, перенявший тон у Кирилла. Хорошо, — ядовито подумала я в ответ. Я надеюсь, вы оба будете бесконечно страдать. Вы достойны друг друга.

Это ведь нормально — вести полноценные разговоры с голосом внутри своей головы, верно? Если бы во мне было больше энергии, я бы встревожилась, но у меня итак было слишком много поводов для беспокойства.

— «Синий Кролик», это Федерика, — произнес знакомый успокаивающий голос.

— Феде, —