Мелания трагично опустила голову и смущенно прошептала:

— А я люблю его, Эльза. Сильно. Уже давно. Еще когда была маленькой девочкой.

Я обомлела, почти поверив, — настолько она выглядела правдоподобной, — но как ошпаренная вскочила со скамейки, когда она посмотрела на меня и добавила:

— Если дело только в деньгах… — Бледными дрожащими пальцами одной руки Мелания скручивала драгоценное кольцо с другой. — Я могу отдать тебе его. И сережки тоже. Даже кулон…

Меня будто облили грязью, сделали дешевкой. На меня градом посыпались воспоминания из детства, в которых я смотрела на других детей и молча завидовала. Будучи сиротой, я была вынуждена даже любимую игрушку делить с другим ребенком, а день рождения единственной подруги не из приюта пропустила лишь потому, что не имела денег на подарок. Она обиделась, а я смирилась.

Растерянность, отвращение и тихая ненависть пробуждались во мне.

— Прекрати, — угрожающе прошептала я.

Мелания застыла, на ее идеальном лице отразилось непонимание, но глаза оставались холодны и бесчувственны.

Дождь участился, его уже невозможно было не замечать. Капельки со звоном били о брусчатку дорожки, а где-то вдалеке полыхнула молния, мелькнув кривым росчерком, словно корни небесного дерева, что ветвились в густоте облаков.

— Эльза, разве не этого ты хочешь? — прошептала Мелания, сделав шаг ко мне.

Эта девица меня не на шутку пугала. Она была жуткой. А я едва сдерживалась, чтобы не поставить ее на место и первой не нарушить нашу игру, правила которой существовали уже давным-давно, — оскорбления под личиной благодеяния.

Вдруг дождя не стало. Он продолжал хлестать, но до нас уже не доставал, стекая по магическому куполу.

Мелания подобралась, озираясь по сторонам и пряча в кулаке кольцо, что совсем недавно предлагала мне.

— Эльза Лост, прошу пройти за мной. — Брюнет шагнул под выставленный им же купол. — И почему вы мокли под дождем?

— Он так внезапно начался… — Мелания робко посмотрела на мужчину, ее щеки заалели. — Как я могу отблагодарить вас за помощь?

— Никак. Я ничего не сделал. Любой первокурсник бы справился с этим заклятием, — строго произнес мужчина и, посмотрев на меня, добавил: — Идемте.

Мелания выглядела оскорбленной. Проходя мимо, я чуть задела ее плечом и направилась дальше. Разговор оставил неприятный осадок, впрочем, лишь заговорив с Тарт, я уже испачкалась.

Погруженная в воспоминания двухгодичной давности, я просто шла за брюнетом. Туфли шлепали по воде, собравшейся между камней брусчатки. На брюках виднелись грязные брызги.

Становилось зябко. Нарушив молчание, я прошептала бытовое заклинание, высушившее одежду.

Если простужусь, магия мне точно не поможет.

— Почему вы мокли? — вновь повторил вопрос мужчина.

Я и не заметила, как поравнялась с ним. Искоса взглянув на его ровный профиль, я удивилась четким линиям — угловатый подбородок, выделяющиеся скулы, прямой нос. Волосы слегка блестели от влаги, руки были затянуты в черные перчатки.

— На это были личные причины. — Лучше ответить так, чем вновь соврать. — Как вас зовут?

В этот раз я решила не прятать взгляд.

— Рандел, — не замедляя шага, ответил маг. Дорожки в саду петляли, поэтому путь до беседки тянулся едва ли не в три раза дольше, чем если бы мы шли напрямик.

— Красивое имя, — спокойно, без лишней притворности отозвалась я.

Мы неспешно приближались к беседке. Едва я шагнула на мраморную ступеньку, меня окликнули:

— Эльза… — Из уст Рандела мое имя звучало красивее. — В следующий раз не забудьте поесть, прежде чем следить за кем-то.

Я смутилась. Но удостоверилась хотя бы в одном своем предположении — мужчина и правда догадался о моем присутствии тогда в библиотеке. Только как он узнал, что это была именно я?

— Это вышло случайно. Но спасибо вам за помощь, — поспешно произнесла я и скорее ретировалась в беседку, окруженную похожим магическим куполом.

Внутри оказалось значительно теплее, словно где-то источал жар камин. Ректор сидел за столом, рядом разливала кипяток по чашкам служанка.

— Долго же вы шли, Эльза, — сделал замечание Бенедикт и, обратив взор на работницу, добавил: — Можете уйти. Насовсем. Потом все уберете.

Девушка мигом прошмыгнула мимо меня на улицу, под дождь. Я проследила за ней тревожным взглядом.

— Так вышло.

Прошла вперед и села на пустующий стул.

— Мне показалось, вы довольно близки с моим другом, — с непроницательным видом продолжил ректор.

В этот раз он был одет как-то по-домашнему — в тонкую темно-синюю кофту и коричневые брюки. Но цепочка артефакта все равно виднелась на шее, и лишь теперь я обратила внимание на внушительный перстень на его пальце — серый металл и черный камень с алой трещиной в центре, что словно рассекала его пополам.

— Нет. Не близки. — Несмотря на мой ответ, ректор нахмурился.

— Тогда о чем разговаривали? — допытывался он, а мне стало не по себе. Все же мы собирались обсудить совсем иные вещи.

— Я просто спросила его имя.

— Зачем?

— Он показался интересным и умным человеком, вот и все, — сохраняя спокойствие, отозвалась я. Одного конфликта мне было достаточно.

Лицо Бенедикта напоминало непроницаемую маску.

— Что же насчет меня? — донесся вопрос, а я обожгла язык кипятком.

Торопливо, со звоном поставив чашку обратно, я спросила, что он имел в виду. Карие глаза ректора смотрели на меня упрямо, даже с толикой наглости, словно он не просто спрашивал, а требовал, чтобы я удовлетворила то ли его сиюминутную прихоть, то ли очень важное желание.

— Что скажете обо мне? Каким вы видите меня? Говорите правду, иначе договор даст об этом знать.

— Что? Какой договор?

— Наш с вами.

— Но как?.. — непонимающе протянула я и замолчала, проявив смекалку именно сейчас, а не ночью, когда подписывала свиток.

Я ведь тоже одна из претенденток, поэтому даже не могу соврать о себе!

— Вы… — Слова не находились. Они иссякли. Я рассерженно сложила руки на груди.

Бенедикт поставил локоть на стол. Я отодвинула стул, желая оказаться дальше, а его ножки предательски скрипнули, выдавая меня.

— Так что скажете, мисс Лост? Я все еще жду ответа.

— Почему вас это интересует? — нервно спросила я, потихоньку закипая.

Всю жизнь я была лишена выбора, в приюте за нами следили, решали, когда мы можем выходить в город, а когда нет. Даже обучали нас тому, на чем остановят свой взор работники приюта. В свое время я потратила битые часы на игре на флейте. Четыре года ненавистных занятий, и все потому, что одним прекрасным утром воспитательница принесла футляр с инструментом и сказала, что один из богачей оплатил учителей для приюта и мне достался флейтист.