каблуков. — Так вали отсюда. Ему не до тебя. Он скоро на улицу вылетит. Следом за тобой.

— Не думаю. — Незнакомка обворожительно улыбнулась. — Так уж вышло, что я юрист. Естественно, я собираюсь оказать моему другу Льву Николаевичу… — Мне достался нежный взгляд, от которого в животе затрепетало, а колени ослабели. — …юридическую помощь. Можно посмотреть на договор найма жилого помещения?

— Э, что? — Лицо квартирной хозяйки, и так красное, покрытое дубленой шкурой курильщицы со стажем, стало бордовым.

— И я уверена, что вы вносите получаемые от Льва Николаевича доходы в налоговую декларацию, — продолжила дева. — А ту сдаете куда нужно ежегодно? И платите все налоги?

Анна Ивановна, как всякий «бизнесмен» родом из девяностых, шарахалась от госорганов, будто ангел от борделя, а уж слово «налоги» занимало в ее лексиконе место самого страшного ругательства.

— Иди ты отсюда! Подруга! — рявкнула она, и двинулась на незнакомку. — Вон пошла!

— Эй, постойте… — Я попробовал вмешаться в схватку, но на меня никто не обратил внимания: поединщицы смотрели только друг на друга, и взгляды их метали молнии. — Давайте мирно…

Анна Ивановна замахнулась, похоже, она на самом деле решила врезать незваной гостье по физиономии. Что случилось потом, я не понял, увидел какое-то смазанное движение, и квартирная хозяйка оказалась стоящей на цыпочках с завернутой за спину рукой и перекошенным лицом.

Незнакомая дева держала противницу за эту самую руку нежно, едва не двумя пальчиками, и продолжала улыбаться.

— Предлагаю считать все недоразумением, — проворковала она. — Пойдемте.

Она толкнула Анну Ивановну, та захрипела и двинулась в сторону прихожей, бормоча:

— Ты… сука… тварь… я ментов… моя квартира… помогите… убивают… сука…

— Не стоит ругаться. — Они скрылись из виду, и голос незнакомки стал чуть тише. — Давайте я вам кое-что покажу… Вот, смотрите. Вы же не будете обращаться в полицию?

Сдавленный всхлип, полный изумления и ужаса, стал ей ответом.

— Прекрасно. Тогда всего вам наилучшего. Лев Николаевич с вами расплатится. Завтра. Я прослежу, естественно.

Загудел вызываемый лифт, громыхнули, закрываясь, его двери, клацнул запертый изнутри замок.

Дева шагнула в комнату, я шарахнулся от нее в ужасе и едва не опрокинул стеллаж с книгами: эта знойная красотка усмирила Анну Ивановну, изгнала ее, будто укротитель змею. Кто она такая? На кой фиг явилась в мое логово?

— Прошу прощения. Там было не заперто, вот я и вошла. — Незнакомка усмехнулась. — Похоже, вовремя.

— Э… ы… а… я… — Слова на язык не шли, я словно вообще разучился говорить. — Кто?

— Меня зовут Вика, — сказала она, и протянула мне ладошку, которую я осторожно пожал: прохладная и изящная, тонкие пальцы с коротко обстриженными ногтями, никакого маникюра. — Я чуть растрепалась, похоже. Можно, загляну в ванную, приведу себя в порядок?

Я кивнул так напряженно, что в шее захрустело.

Дева исчезла из виду, зашумела вода, а я попытался собраться даже не с мыслями, а с жалкими их остатками.

Но тут послышался звук, который я сегодня уже слышал — скрежет ключа в замке. Паника обхватила меня огромными ледяными руками, и «тварь дрожащая» охотно восстала из свежего пепла.

Анна Ивановна вернулась! И наверняка с полицией! Или с сыном-амбалом!

Его мне показали, когда я только вселялся, видимо, на тот случай, чтобы я не повел себя нехорошо со «слабой женщиной».

— Ой нет, — только и смог промолвить я, и тут в комнату шагнула Маша.

— Привет, котик. — Она улыбнулась так, словно не было ничего: ни ее ухода со скандалом, ни публичного унижения в «Крокодиле», когда мне съездили по роже собственным букетом. — Я решила, ну… Что ты все равно хороший… И что надо мириться. Ведь я тебя все равно люблю, хоть ты и дурак.

Я улыбнулся, криво и жалко, поскольку стоял не в собственной комнате, а на краю бездны, и мне нужно было срочно уходить отсюда, и не одному, а вместе с Машей.

— А там кто? — Голубые глаза под трехцветной челкой потемнели: она услышала шум в ванной.

Поздно.

Дряхлый смеситель издал тихий жалобный вой, как обычно при попытке закрыть воду. Распахнулась дверь, и в прихожей объявилась Вика, одновременно невинная и сексуальная.

— Это кто? — спросила Маша, и мне показалось, что по волосам у нее побежали искры. — Значит, не успела я за порог, как ты приволок какую-то дорогую девку? Сколько берет за час?

— Нет, солнышко! — закричал я, вскидывая руки. — Я не знаю, кто она такая!

— То есть ты еще и познакомится с ней не успел, но в ванную уже пустил, так? — Разъяренная Маша говорила тихо, но в голосе ее звучало горделивое и злое шипение, достойное королевской кобры: эту змею не укротить всем укротителям, даже самым крутым, кротким и кротообразным.

— Вы не волнуйтесь, — попыталась вмешаться Вика. — У нас со Львом Николаевичем…

— А вот она тебя знает! — взвизгнула Маша. — Подонок!! Я пришла к нему мириться! Унизилась! Скрутила голову собственной гордости! А он приволок эту курицу ощипанную! Посмотри на нее — ни сисек, ни рожи!

Тут она привирала, но трудно ждать объективности от женщины в такой ситуации.

— …исключительно деловые отношения, — закончила фразу Вика.

— Конечно, — согласилась Маша. — Он дает тебе деньги. Ты ему просто даешь. Деловые. Шлюха!

— Стой, нет, ты не так поняла… — Я шагнул к любимой, попытался схватить за руку.

И получил такой удар по щеке, что слезы брызнули.

— Чтоб ты сдох! — пожелала Маша, ее каблуки простучали в прихожей, дверь ударила так, что грохот разнесся по всему подъезду, от первого до пятнадцатого этажа, и дом содрогнулся.

Вика на этот раз в схватку вступать не стала, изящно отступила в сторону.

Я прижал ладонь к пострадавшей щеке и рухнул в кресло, заскрипевшее под тяжестью писательского тела. Маша хотела вернуться, была готова мириться, но все пропало, все сорвалось из-за ее ревности и дурацкого совпадения.

— Кто вы? — простонал я, глядя на Вику почти с ненавистью. — Откуда вы меня знаете? Что вам нужно? Уходите, сегодня не самый лучший день…

— Но как же? — Идеальные брови поднялись. — Я привезла вам материалы для мемуаров. Теперь, Лев Николаевич, вы будете работать под моим присмотром.

Материалы? Мемуары?

Да, Землянский сказал, что приедет «человек», но я и подумать не мог, что кровавый режим пришлет ко мне красотку прямиком из фильма про Бонда… Понятно теперь, чем именно Вика запугала Анну Ивановну и почему справилась с квартирной хозяйкой так легко: агенту гэбни положено носить при себе корочки и владеть боевыми искусствами.

Тяжела, о Господи, десница твоя, и для грешного, и для праведного.

Перед глазами у меня все закружилось, буквально потемнело — слишком многое произошло