– Это плохая замена… – нахмурилась Ильда, – он ведь подрывает авторитет регента.

– Много воли ему не дают… держат скорее, как пугало, а не как ищейку. Да и за свой авторитет регент ни грана не переживает, он давно мечтает переложить корону на голову Дарвела и уехать к дочери на побережье. Пять лет назад даже почти уговорил племянника жениться… сам подбирал невест… но потерпел неудачу. Невеста сбежала безо всяких объяснений.

– Ты хочешь сказать… – потрясенно смотрела на нее ученица, – что регент теперь ненавидит меня за свои сорванные планы?

– Нет, не хочу… он не из тех мелочных самодуров, которые могут возненавидеть женщину за принятое ею решение и начать мстить. – отрицательно качнула головой Вильдиния, – Наоборот, он до сих пор корит себя, что сам не проследил за действиями племянника, не подсказал, как нужно завоевывать внимание юных барышень. И конечно задается вопросом, что именно тебя так рассердило? Ведь ты всегда была рассудительной и послушной девушкой.

– А тебя тоже интересует причина? – подумав, напрямик справилась юная знахарка.

– Как и всех женщин и девушек герцогства, хоть краем уха слышавших об этом случае – лукаво усмехнулась ее наставница.

– Ну всем я ничего говорить не собираюсь, – ответно усмехнулась Ильда, – а тебе скажу и даже покажу. Но сначала… вспомни, был самый разгар весны, вовсю цвели сады… а мне только исполнилось семнадцать лет. И конечно, я тайком грезила о самом лучшем юноше, который придет под мое окно с букетом, скажет необыкновенные слова, возьмет меня за руку и поведёт по дорожке между осыпанных розовым цветом яблонь, дурманящих душу горьковатым ароматом.

– Ох, светлые небеса, – мечтательно вздохнула Вилия, – да кто же из нас о таком не грезил!

– И у некоторых сбылось… так или иначе. А меня вызвал в кабинет отец, отодвинул деловые бумаги и строго объявил, что он исполнял свой долг по отношению ко мне семнадцать лет, кормил, одевал, учил и даже потакал всяким капризам. Теперь пришла моя очередь исполнить долг по отношению к семье, и позаботиться о младших сестрах. И судьба дала мне сказочный шанс, о каком мечтают сотни знатных девушек королевства, меня выбрал в жены наследник Дарвел. Вот письмо, вот портрет и я могу идти в свою комнату собирать вещи. Утром за мной прибудет карета.

– Сурово… – согласилась наставница, – но, впрочем, ожидаемо. О твоем отце все отзываются как о крайне прямолинейном и суровом человеке.

– Все это я отлично знала, – снова усмехнулась Ильда, – и ничего иного от отца не ждала. Он просто не мог не упомянуть о своих заслугах, о выгоде предложения и долге перед семьей. Но от письма я ждала иного… нет, не описания чувств, которых просто не могло быть, но элементарной учтивости, внимания… он ведь не коврик к камину покупал, а жену? И чтобы ты оценила силу моего разочарования, я покажу это послание… вожу с собой, как оправдательный документ, на случай, если он вздумает меня упрекнуть.

Она достала из ящика рабочего стола плоскую деревянную шкатулку и вынула конверт с герцогскими гербами.

– Читай вслух, и не переживай за тайну переписки… ничьих секретов там нет.

– «Уважаемый лэрд Грозби! – начала читать старшая сестра гильдии, заранее изумляясь краткости послания. Всего несколько строк… как в записке к булочнику. – Ваша дочь Энильда избрана невестой высокородного лэрда Дарвела Тайгерда, законного наследника герцогской короны, и ей надлежит немедленно прибыть в герцогский замок. Карета прибудет за невестой утром пятнадцатого цветня. По поручению высокородного лэрда подписано – старший писарь Инмут».

– Ну как? – весело осведомилась Ильда, – впечатлило? Деловое письмо вполне в духе моего отца, потому он и проникся уважением. А я начала чувствовать себя если не оскорбленной, то уж точно обманутой. Но все равно поехала бы… долг перед семьей! Все решил портрет, вот этот. Полюбуйся и поймешь, почему я не имела ни малейшего желания выходить за него замуж… и ни единого шанса опознать жениха при встрече.

Вилия брала овальную миниатюру на эмали намного увереннее, чем письмо, правила не запрещали показывать такие вещи, но рассмотрев изображение, отчетливо ощутила, как у нее невольно поднимаются от изумления брови. Если бы Ильда не сказала, кто это – сама она никогда не узнала бы отлично знакомого лэрда. Для начала – из-за его костюма. Наследник терпеть не мог роскошных, модных нарядов ярких цветов, пышных кружевных воротников и манжет, огромных брошей и цепочек с драгоценными камнями, шляп с павлиньими перьями и сапог с золотыми пряжками. На портрете всё это имелось, причем даже на вкус самых заядлых модников в избыточном изобилии. До неприличия, до безвкусицы чрезмерном.

И всё же сильнее всего в изображении расфуфыренного наследника настораживало и отталкивало вовсе не количество золота и камней. Его лицо – вот деталь, заставлявшая забеспокоиться каждого разумного человека. Холодный, высокомерный взгляд равнодушных глаз и надменно поджатые губы, по которым скользила презрительная усмешка, могли бы привлечь лишь рьяную охотницу за герцогской короной и сокровищами казны. Таким безразлично, кто прилагается к богатству, наивный дурачок или злобный самодур. О том, как с ним жить, они будут думать позже, когда доберутся до цели.

Но Дарвел никогда таким не был, несмотря на упрямое желание увильнуть от бремени власти. И несомненно убил бы художника, если узрел этот портрет. Значит он его не видел… и даже не позировал, если вспомнить о его отвращения к бесполезному времяпровождению. И тогда все становится на свои места. Видимо наследник переложил с себя ненавистную задачу подготовки к свадьбе на кого-то из секретарей, скорее всего на подписавшего письмо Инмута, и тот подошел к делу с собственным пониманием проблемы. Нашел художника и похожего на лэрда комедьянта, изобразившего наследника в меру своих представлений о том, как он должен выглядеть, затем отправил получившийся «шедевр» невесте, приложив обычное официальное письмо. А зачем ещё и распинаться, если любая из девиц и так побежит в замок впереди кареты?

– Ильда… – осторожно улыбнулась старшая сестра, – я тебя заверяю, здесь изображен не лэрд, а лицедей, нанятый позировать. Дарвел терпеть не может это занятие. И он точно не видал ни письма, ни портрета, иначе все причастные к возникновению этого «шедевра» неделю лежали бы в лазарете… если до него добрались. В гневе наследник горяч, особенно когда из него делают дурака. Хотела бы я взглянуть на его лицо, когда он увидит свои подарки… умоляю, береги их как драгоценность…

Представила это зрелище и не выдержала, засмеялась звонко и безудержно. В этот миг с ее души наконец слетело тягостное ощущение вины за поступок пятилетней давности. Целительница опасалась, что сделала в тот раз фатальную ошибку, но теперь была уверена в своей правоте как никогда прежде.

Ильда поглядела на нее задумчиво и тоже начала смеяться, вдруг сполна оценив подарок незнакомого секретаря. Неизвестно сейчас, с умыслом он послал такое приглашение или спроста. И абсолютно неважно. Главное, он умудрился сделать им с Дарвелом бесценный дар, свободу от навязанного регентом союза и возможность жить эти годы так, как им хотелось. И что не менее важно, не возложив за это вину ни на одного из них, ни на себя. Ведь нельзя же ругать простого служащего за неумение романтично составлять письма? И за вкус тоже. Чувство гармонии у всех разное, как и понятие красоты. Но он очень старался сделать всё, чтобы наследник выглядел на портрете представительным и суровым. Видимо в его понимании будущий герцог и должен быть именно таким.