Она ойкнула и схватилась за блузку — Лукас сделал то, чего Наоко боялась. Спустил ткань блузки совсем. Соски чувствительно заострились.

Синие глаза Лукаса прожгли Наоко насквозь.

— Да. Когда захочешь, расскажу.

Серьезный, отстраненный, он как будто не ласкал Наоко только что.

Наоко даже испугалась этой перемены. Она быстро подтянула блузку обратно на плечи.

Смущенно поднялась на ноги.

— Отлично, я тогда сбегаю заварю чай. Пуэр у меня есть. А ты готовься к пытке — допросу с пристрастием! И ты пожалеешь, если что-то от меня утаишь!

Лукас остался в комнате один и с любопытством взглянул на шкаф: что его маленькая булочка в нем хранит?

Приоткрыл дверцу и поразился.

На полках ровными рядами лежали шоколадки.

— Подглядываешь? Это мое Место Силы! — Наоко вошла бесшумно, а затем вкатила в комнату сервировочный столик с чайником и чашками.

Лукас тепло улыбнулся.

— Я люблю тебя, Наоко.

Глава 26. Страсть

«Узнать его тайну».

Нет, Наоко интересовало не столько нечто опасное, узнав которое она больше не сможет жить, как раньше.

Она вообще была довольно равнодушна к адреналиновым приключениям, а ее жизнь ей нравилась.

Зато Наоко волновали сокровенные секреты бытия и тот мир, который женщине может показать только мужчина.

Наоко и боялась сама не зная, чего, и понимала, что уже вполне созрела. А еще что она нашла того самого, с кем можно войти в этот таинственный мир без сомнений.

Лукас не подведет.

Он сказал, что любит ее, вслух. Подтвердил тот чудесный сон.

Лукас читал ее мысли без слов, и когда он мягко предложил Наоко ладонь, она вложила в нее свою без колебаний.

Они отправились к Лукасу.

Комнатка съемной квартиры явно не годилась для таинства.

Предчувствия Наоко не обманули.

Она никогда не собиралась пробовать с кем-то неопытным и потому не думала, что мужчина сделает что-то не так.

Но Наоко опасалась, что она сама застесняется и зальется краской от жгучего стыда, когда останется обнаженная под жарким мужским взглядом.

Стыда не было.

Вместо него пришло что-то иное. Сильное и древнее, как сама жизнь.

Синие глаза будили инстинкты, которые Наоко в себе не подозревала.

Одежда осталась на полу, а они оба на алых простынях.

Лукас был всюду, так горячо, страстно и всеобъемлюще, что Наоко жаждала, чтобы это длилось вечно.

Он исследовал каждый уголок ее тела. Сама нежность и сладость.

Стыд мешался с возбуждением. Лукас ласкал Наоко всюду без малейшего стеснения, провоцируя ее раскрываться, выгибаться, подставляться ему.

А когда он вошел, Наоко даже не почувствовала боли, так была распалена.

Одно удовольствие струилось по ее венам. Наоко совсем потеряла голову.

Ощущения, острые и яркие, накатывали волнами.

Наоко отдавалась с упоением, а какая-то еще тайна, сейчас совершенно не важная, ждала ее впереди.

Не умрет же Наоко после этой ночи с Лукасом, подарив ему себя?

Глава 27. И конь есть!

Такео окончательно признал свое поражение в попытках понять загадочную женскую логику.

Повсюду твердили о пользе и эффективности психологов. Такео решился. Вид угасающей Ванессы сводил его с ума.

Ванесса на прием пойти отказалась. Мол, все хорошо, просто у нее настроение такое.

Какое такое?

Вялое, унылое, безрадостное.

Такео безумно устал.

Он навел справки и записался к психологу сам.

А сейчас он сидел на приеме и рассказывал:

— Мы ездили с Ванессой на базу отдыха на несколько дней, но это не помогло. Ощущение, что Ванесса совершенно мне не доверяет. Когда я расспрашиваю ее, что не так, она обычно отвечает, что все в порядке. Я хотел жениться на ней, но начинаю уставать от такого «порядка» и вечного замалчивания любых проблем. Я же не идиот.

Психолог участливо его слушала.

— Вы говорили, что у нее есть сестры, оказывающие на Ванессу большое влияние?

— Да, две сестры.

Мелодичный голос, профессионально разыгранный интерес и чудесные длинные волосы — Такео рисковал подсесть на эти встречи, где чувствовал себя важным, нужным и… любимым.

***

С Наоко и Нанами — подругами Юми, у которой Джунко якобы увела парня, — у Джунко общение не сложилось.

Эти девушки явно ее презирали.

Зато с Микико и Тамико Джунко вполне нашла общий язык, хотя это были всего лишь полуслучайные бытовые разговоры.

А еще у Джунко завелся кот.

Явно домашний огромный котяра приходил откуда-то поживиться едой, и Джунко не возражала. Она ухаживала за котом, как за собственным.

Сегодня кот уснул на кухне. Джунко опустилась на колени, чтобы погладить его пушистую шерстку, и не обратила внимания на шорох за спиной.

А потом стало поздно.

Некто с легкостью оторвал Джунко от пола. Она даже опомниться не успела, а мужчина уже немного сдавил ее грудь и уверенно огладил живот.

— Попалась, птичка! Я жажду закончить то, на чем нас прервали.

Роберт!

От его низкого хриплого голоса у Джунко враз перехватило дыхание.

Ей стало страшно, жарко и волнительно до головокружения.

Роберт развернул ее к себе лицом и подхватил на руки. Джунко была заметно ниже его, ее ноги повисли в воздухе.

— Надеюсь, ты хорошо думала, что тогда делала в душевой? Впрочем, это неважно, скоро ты все равно потеряешь голову от наслаждения.

Роберт вел себя развратно и говорил не вполне пристойное, но Джунко хотелось только любоваться его васильковыми глазами, манящими губами и четкими скулами.

Красив, как принц из сказки!

А на ощупь такой твердый, рельефный, горячий…

Роберт плотно прижал ее к себе. Джунко вспыхнула. Крепость его мышц отлично чувствовалась сквозь одежду.

Пусть Роберт смотрел на нее без тени улыбки и видимо ждал ответ, Джунко смогла лишь глупо хихикнуть.

Язык прилип к небу, она чувствовала, что не сможет Роберта ни о чем попросить. Застесняется.

Ей ужасно хотелось, чтобы такой рослый спортивный парень заботился о ней, чтобы он оберегал ее от всего, чтобы ходил с ней в обнимку и покупал сладости.

Роберт прервал затянувшуюся паузу.

— Хочешь сейчас прокатиться на мотоцикле?

Собственный мотоцикл Роберт поставил в гараж на зиму, зато один безалаберный приятель при случае одалживал ему свой.

Окружающие удивляли Роберта странно легким отношением к жизни.

Ладно, этот приятель, но девчонки, регулярно не запирающие дверь, поражали его куда больше.

Или вот Джунко, позволившая ему, по сути, первому встречному, себя мацать.

Роберт нисколько не обольщался. Конечно, для кого-то он был неотразимым, но не настолько же!

Некстати вспомнилась Юми.

Не сказать, что она прямо уж сопротивлялась, но обнимашки с порога не приветствовала.

Будь Роберт влюблен в