«Мёртвого эхо», я никогда не проводил брифинги по заданиям на модных трёхмерных проекциях. Все твердили, что это удобнее, это прогрессивнее и понятнее, но я ими не пользовался. Трёхмерная проекция — это хорошо, но у неё есть один большой недостаток — она умеет работать только в двух режимах. Ты или видишь весь объект «насквозь», словно его стены сделаны из самого чистого стекла, и тогда велик шанс, что ты неправильно поймёшь планировку помещений или их размеры. Или ты смотришь на объект так, словно он имеет физическое воплощение, но можешь в режиме «призрака» пролетать внутрь него, осматривая всё, что нужно. И тогда ты теряешь понимание общих пропорций объекта.

Я всегда предпочитал карты. Простые двухмерные карты, целой стопочкой, по одной на каждый этаж, если таковых несколько. Их можно рассматривать по отдельности, чётко понимая, что никаких прозрачных стен тут нет. А можно наоборот — сложить одну на другую, чтобы сравнить положение нескольких точек. Например, когда предполагается поставить на обшивку кумулятивный заряд и хочется знать, какие помещения и в каком количестве пострадают от этого направленного взрыва.

Некоторые вещи можно увидеть только в трех измерениях.

А некоторые — только в двух.

И то, что экран терминала, а значит, и изображение на лобовике, уже априори были двухмерными, пытающимися отразить трёхмерные объекты, было мне на руку. Я упёр палец в терминал Кори и принялся медленно двигать его, глядя на лобовик.

Звёздные системы дрогнули и поползли прочь со своих мест, повинуясь моим движениям. Я тянул палец к краю экрана, наблюдая как картинка сдвигается следом за ним, как красные линии маршрутов пересекаются и тут же расходятся только лишь для того, чтобы снова пересечься.

— Кар? — тихо произнесла Кори спустя минуту, не раньше, но я только поднял свободную руку и требовательно вытянул указательный палец, веля не мешать.

Кори послушно замолчала, а я продолжил по миллиметру крутить звёздную карту на терминале, будто божество, создающее новый мир и прикидывающее, в каком ракурсе он будет выглядеть максимально выгодно.

Красные линии сходились и расходились, сходились и расходились, но я не оставлял попыток найти нужный угол. Я крутил карту во всех возможных направлениях, и, когда в голове уже зародилась мысль, что я всё-таки ошибся, и никакого совпадения тут нет…

Они совпали.

Под определённым углом поворота все линии маршрутов пропавших кораблей сошлись в одной точке. С небольшими, крошечными отклонениями, буквально в километр-другой, но сошлись.

— Что⁈ — ахнула Кори. — Как⁈

— Да очень просто! — я разогнулся и потянулся, растягивая занемевшую в неудобной позе спину. — Никто не мог найти точку пересечения маршрутов, потому что нет никакой точки. Это скорее щель, растянутая в пространстве на добрый десяток световых минут. Поэтому и схождение траекторий можно увидеть только под определённым углом поворота карты.

Кори снова посмотрела на лобовик и закусила губу. Сама взялась ползать пальцами по терминалу, сперва сдвинув всю карту так, что линии снова разошлись в неправильную паутину, а потом самостоятельно вернув всё как было.

— Шрап… — потрясённо прошептала она. — Это и правда работает! Чтоб меня чёрная дыра пережевала, как ты до этого догадался⁈ Никто не догадался, а ты догадался!

— Ну насчёт «никто» это ты загнула, — я усмехнулся. — Я уверен, что кто-то ещё догадался. Ну хотя бы десяток человек точно.

— Тогда почему я об этом не знаю?

— А ты бы стала рассказывать об этом каждому встречному и поперечному? — я с улыбкой взглянул на неё. — Вот сейчас ты, считай, раскрыла местоположение… Ну, если не хардспейса, то ключа к нему. Кому расскажешь об этом?

— Я поняла, — буркнула Кори. — Конечно же, никому… Кроме команды.

— Вот именно! — я кивнул. — И точно так же все остальные не стали никому рассказывать, а просто полетели туда. Если было на чём.

— Полетели и… что делали? — с опаской спросила Кори.

— А я откуда знаю? — я пожал плечами. — Но, что бы они там ни делали, успехом их действия не увенчались. Иначе весть о том, что наконец-то найден и раскрыт легендарный хардспейс давно уже гремела бы по всему космосу. А тех, кто это сделал, носили бы на руках до самой тепловой смерти вселенной.

— И то верно! — согласилась Кори, и снова задумчиво посмотрела на лобовик. — Но погоди… Тут что-то не так.

Она двумя движениями приблизила карту так, что звёзды стали размером с ноготь, и, повертев вселенные, ткнула пальцем в одну из красных линий:

— Вот! Этот прыжок! Я точно помню, что мы тоже прыгали между этими спейсерами! Но мы же не в хардспейсе! Почему?

— Кори, какого ответа ты от меня ждёшь? — я развёл руками. Я что, поход на Тоши-Доши, чтобы рассуждать о теории спейса и строить какие-то предположения? Как и большинство людей во вселенной, я очень плохо понимаю, что такое спейс-технология и как она работает, я просто показал тебе то, что подметил сам. Но вывод, в общем-то, напрашивается несложный — если два корабля прошли одним путём и один из них попал в хардспейс, а другой — нет, значит что?..

— Значит у одного корабля было что-то, чего не было у другого… — прошептала Кори, и её глаза снова загорелись. — Шрап, это гениально! Надо теперь только выяснить, что такое это «что-то»!..

— Стоять! — я поднял ладонь. — Не всё так просто. Ты как будто уже собралась нырять в эту… «Щель», назовём её так, но мы пока что даже не знаем, что она вообще из себя представляет. Я бы посоветовал для начала провести разведку. Прилететь туда и попробовать просканировать пространство во всех возможных спектрах. Я же видел, что у вас целая гирлянда антенн разных спектров снаружи приварена — для чего они?

— А вот не поверишь — как раз для того самого! — широко улыбнулась Кори. — Мы же с папой не клинические идиоты, мы понимали, что спейс-технология напрямую связана с огромными энергиями, вот и озаботились сканирующим каскадом, чтобы понимать, если вдруг окажемся рядом с чем-то… Ненормальным.

— А в итоге сами не заметили, как проскочили мимо, — усмехнулся я.

Энтузиазм в глазах Кори резко сменился привычной враждебностью, и я сам не заметил, как моя рука вытянулась вперёд и по-доброму взлохматила красные волосы девушки:

— Ладно, не злись, я пошутил.

Кори перестала злиться даже