голод. Поражают темпы последующего демографического возрождения. Смертность к 1926 г. стала ниже на 50 % по сравнению с уровнем 1913 года, а естественное воспроизводство – выше на 60 %. Описанная динамика наблюдалась как в городе, так и на селе. Изучение одноименных процессов в Европейской части России свидетельствует о параллельных изменениях. Депопуляция началась в 1917 г. и прекратилась в 1921 г. В 1925 г. уровень естественного воспроизводства превысил показатели 1913 г. на 30 %. В целом по стране продолжительность жизни населения увеличилась на пять лет, суммарная рождаемость выросла на 16 %.

Анализ динамики смертности по Москве в начале века выявляет ее такой же быстрый рост в 1918–1919 гг. на 30–90 %. После 1921 года траектория резко меняется к лучшему, и к 1926 г. индекс умерших стал ниже показателей 1913 года на 40 %.

Отсутствие объективных оснований для значительного улучшения здоровья в 1921 г. заставляет и в этом случае предположить действие закона духовно-демографической детерминации. Действительно, уровень преступности, подскочивший в 1914–1918 гг. в два раза, затем в начале 20-х годов снизился от этой величины в четыре раза. В последующие годы продолжалось поразительное улучшение духовного состояния общества. Если в 1922 г. коэффициент судимости по РСФСР составлял 2508 на 100 000 жителей, то в 1927 г. он упал до 1080. Уменьшилось число психических заболеваний, что подтверждается сокращением в психиатрических больницах коечного фонда на 31 % по сравнению с 1913 г.

1921–1927 годы представляют собой удивительную картину резкого улучшения системы медико-оздоровительной помощи и здоровья населения. В стране, многократно беднее нынешней, значительно повышается финансирование здравоохранения, в несколько раз увеличивается количество институтов различного медицинского профиля, расширяется сеть санаторно-курортных учреждений, улучшается обеспеченность врачами и больничными койками. В результате многократно сокращается заболеваемость опасными инфекционными болезнями, снижается младенческая и общая смертность, повышается рождаемость даже по сравнению с 1913 г., улучшается естественное воспроизводство населения.

Представленные результаты имеют решающее значение для ответа на вопрос: сможет ли современная Россия выбраться в кратчайший срок из социальной катастрофы и каким путем? Сможет, если воспользуется уникальным отечественным опытом. Для этого потребуется понять, что же знаменательного произошло в 1921 году, став основой нравственно-эмоционального и демографического возрождения?

Отечественная модель экономического «чуда»

Событием исторического масштаба, случившимся в 1921 г. в РСФСР, явилась смена курса военного коммунизма на новую экономическую политику (нэп), продолжавшуюся до 1927–1928 гг. К сожалению, все последующие 73 года ее удивительные достижения оказались наиболее закрытой темой для широкой информации. Современное общество не знает, какая форма политической власти была в то время, что формировало экономическую основу нового курса, какой представлялась динамика уровня и качества жизни, была ли коммунистическая партия законодательно правящей и кто ее возглавлял? Всего 3–6 % современного населения считают, что в годы нэпа люди работали и жили хорошо.

Понять сущность нэпа в СССР можно лишь тогда, когда рассматривать его целостной системой, состоящей из пяти блоков: а) тип экономики, б) форма государственной власти, в) характер политического режима, г) особенности социально-культурной политики, д) принцип межнациональных отношений.

А. В хозяйственном аспекте основу нэпа составляла трехсекторная экономика, образованная предприятиями трех видов: государственных (общенародных), частных и кооперативных. Их координация и управление осуществлялись планово-рыночными методами. При этом впервые в экономической практике ставится вопрос «о третьем виде предприятий, которые раньше не имели самостоятельности с точки зрения принципиального значения, именно: о предприятиях кооперативных». В. И. Ленин прямо заявляет, что «тот общественный строй, который мы должны поддерживать… есть строй кооперативный». Социализм определяется им как «строй цивилизованных кооператоров при общественной собственности на средства производства, при классовой победе пролетариата над буржуазией…». «Никакие другие премудрости нам не нужны теперь для того, чтобы перейти к социализму». «При условии максимального кооперирования населения само собой достигает цели… социализм». Для этого требуется «…соединить тот революционный энтузиазм, который мы уже проявили… с умением быть толковым и грамотным торгашом, какое вполне достаточно для хорошего кооператора».

В хозяйственной области к главным конвергентным чертам нэпа относятся следующие: наряду со стимулированием рыночной активности частных производителей и кооперативных форм производства утверждался принцип государственного регулирования экономики; рост мелкого и среднего предпринимательства осуществлялся одновременно с развитием крупного централизованного производства. При этом в крупной промышленности доля государственного капитала составляла 96 %, а в мелкой промышленности и сельском хозяйстве господствовал на 90 % и 99 % частный капитал; в сельском хозяйстве сочетались обязательные плановые поставки продуктов государству (продналог) со свободой крестьян распоряжаться остальными товарными запасами; стремление к обогащению и конкуренции осуществлялось одновременно с защитой социальной справедливости и расширением взаимопомощи. Законным признавалось лишь честно нажитое богатство; лучше жилось тем, кто больше и качественнее производил. В итоге именно производительная часть общества, а не финансово-спекулятивная, стала социальной базой преобразований.

Через 50–60 лет идеи кооперативного ведения хозяйства были реализованы во многих капиталистических (США, Испания, Израиль и др.) и некапиталистических (Китай, Индия, Вьетнам и др.) странах через процессы «демократизации собственности». В 70-х годах Конгресс США даже принял законодательство по программе ИСОП (План создания акционерной собственности работников), которая к середине 90-х охватила до 12 % всех наемных работников в стране и до 30 % занятых в акционерных корпорациях. Трудящиеся на таких предприятиях являются одновременно «работниками труда и капитала», сособственниками результатов своего труда. Анализ деятельности предприятий, принадлежащих самим производителям, показал, что эффективность труда на них в 2–4 раза выше.

При конвергентном социализме, как писал один из ведущих экономистов Л. Юровский, плановое хозяйство проводится в обстановке рынка и присущих ему закономерностей. «Оно может в очень широких пределах властвовать над рынком, т. е. проводить на рынке и через рынок свои задания. Но это не значит проводить их мимо рынка, не считаясь с тем, какова будет реакция со стороны рынка и каковы будут ценностные последствия хозяйственного плана». Выдвигалось даже положение, что вслед за товарно-капиталистической формой хозяйствования должна наступить товарно-социалистическая. В 1922 г. даже состоялась первая международная конференция «коммунистов-кооператоров».

Б. Формой государственной власти стали Советы депутатов трудящихся, возникшие как движение снизу в 1905 г. в г. Иваново-Вознесенске. Согласно первой Советской Конституции «верховная власть в Российской Социалистической Федеративной Республике принадлежит Всероссийскому съезду Советов, а в период между съездами – Всероссийскому Центральному Исполнительному Комитету Советов». До 1924 г. они являли собой разновидность прямой народной демократии. На заводах все работники избирали Совет, а в деревне – сельский сход. Затем низовые Советы делегировали своих избранников в Советы следующего уровня, то есть еще выше, и так до Верховного Совета. Все Советы обладали широким диапазоном независимости от высших властных структур. Именно через Советы, формируемые по производственному принципу, удалось продолжить и развить то двуединое стремление к воле и «сильной руке», которое закладывалось в древнерусских органах «народоправства» в виде «веча» (Псков, Великий Новгород, Киев, Владимир, Суздаль и др.). Вече