– Сказал, чтобы я приняла у тебя…

– Примешь. Завтра. Если сегодня не умру от любви к этому мальчику… Так вот. Это еще не все. Я накормила твоего Чайкина, тем самым спровоцировав его на выпивку… – Она резко и довольно низко опустила голову и, подняв правой рукой волну своих светлых волос, обнажила шею: – Можешь меня убивать…

– Да брось ты… – Щукина подняла ее голову так, словно это был какой-то хрупкий предмет. – Ты же покормила его, а не напоила… Я звонила ему… Так о чем ты хотела со мной поговорить?

– О нем, о Чайкине… Давай мы его вылечим? Все расходы беру на себя. Мне все равно деньги не нужны… пока, во всяком случае, а вам это необходимо… Я знаю одного человека, который вылечит его, и твой Лешка даже запаха спиртного не будет переносить…

– Фу-ты, господи, а я-то думала, что у него какие-нибудь неприятности…

– Они будут, поверь мне, эти неприятности, если его не полечить… Этого не надо стыдиться. Ты можешь доверить его мне?

– Да пожалуйста… – Надя махнула рукой и как-то вяло зацепила вилкой кусочек рыбы. – Только мне не больно-то в это верится…

– Ты его, главное, подготовь, поговори с ним обстоятельно. Завтра в восемь вечера я уже назначила встречу.

– Уже завтра?

– А чего зря время тянуть? Тссс… – Юля вдруг сорвалась с места: Надя за разговором и не заметила, как закончилась музыка и молодой человек в черном фраке и белой рубашке, плотно облегающей его стройную шею, удерживающую на себе красивую, породистую голову, волнообразным движением опустил руки вниз и слегка потряс ими. Юля уже подходила к нему, и Надя увидела, как та волнуется, заказывая ему Гершвина. Какие-то деньги исчезли в кармане пианиста, а сам музыкант, слегка улыбнувшись, поклонился и снова взял несколько настраивающих аккордов.

Юля вернулась, глаза ее сияли. Нетвердой походкой обойдя столик, она склонилась к Наде и жарко зашептала ей на ухо:

– Он улыбнулся мне, ты видела? Нет, ты видела?

Он играл что-то быстрое, бесшабашное, легкое, ироничное, хохочущее, издевательски-насмешливое и одновременно грустное до боли, до слез, до смерти… После такой музыки уже ничего не хочется… Это как сладкий яд, после которого трудно оправиться…

– Что такое ты ему заказала?

– И сама не знаю… Я попросила его сыграть что-нибудь на его вкус, чтобы до мурашек, до дрожи во всем теле, чтобы… вместо вина… Думаю, что это Гленн Миллер, но переделанный на свой манер… и, как мне кажется, в миноре… Как в горьком горчичном соусе с… беленой или мухоморами…

– Да что с тобой? Успокойся… разве можно так нервничать из-за какого-то мальчишки?

– Я из-за насекомых…

Юля набросилась на еду, словно именно в этом сейчас заключалось ее избавление от наваждения. А наваждение оказалось третьим столиком справа, за которым сидела девушка с белым «конским» хвостом, перехваченным черной бархатной лентой. Она сидела на этом месте уже довольно долго, Наде не было видно ее спутника. Когда же она его увидела, ей стало ясно все.

– Смотри не сверни себе шею… – услышала Надя насмешливый голос Юли, поедающей с завидным аппетитом хрустящих цыплят.

– И давно он здесь?

– Подождал меня, видать, с полчасика, а потом позвонил своей бабочке или гусенице, уж не знаю, как он называет ее в постели, и привез сюда…

– А здесь ты… Ты действительно не знала, что он приедет сюда? Или ты специально привезла меня, чтобы быть не одной и увидеть собственными глазами соперницу?

– Говорю же тебе, он приглашал меня сегодня к себе на ужин в шесть… Мы с тобой, пока переодевались, пока красили губы и обливались духами, потеряли уйму времени…

– Ты хочешь сказать, что, когда мы с тобой пришли сюда, Крымов был уже здесь?

– Конечно…

– Значит, твоя нетвердая походка и трясущиеся руки – это не шампанское?

– Не знаю, может, меня от акульих плавников трясет?

От цыпленка осталась горка тонких сиреневых косточек. Юля достала из сумочки платок, привела в порядок свои губы, промокнув их и освежив темно-розовой помадой.

– Как бы я хотела быть мужчиной… – мечтательно проговорила она и запрокинула голову, словно над ними разверзся потолок и над рестораном засияли прохладные, серебряные на синем шелке ночного неба звезды…

– Я могу пригласить вас на танец?

Она вздрогнула и чуть не зажмурилась, увидев прямо рядом со своим лицом склоненное к ней лицо Крымова. От него пахло чем-то сладким, не то ванилью, не то корицей.

– Вы что-то сказали? – процедила она сквозь зубы и повернула голову в противоположную от него сторону.

– Я пригласил тебя на танец. Ты не против?

– В принципе, я поела, теперь у меня появились силы… – Она встала и, сама не зная, зачем она это делает, пошла за ним, да еще и взявшись за его руку. Ее тело, словно помимо воли его хозяйки, помня аромат и то наслаждение, которые исходили от этого мужчины, устремилось за своим старым властелином, отринув такие ставшие вдруг смешными и пустыми принципы.

Крымов танцевал с ней медленный танец, нежно поддерживая ее спину, и Юля, ощущая кожей сквозь тончайшую газовую ткань его прикосновения, испытывала самые противоречивые чувства. Она и любила и ненавидела этого мужчину одновременно. И теперь, находясь в его объятиях, сваливала все на силу инерции, против которой у нее, как оказалось, не хватило сил бороться… А в это время глаза искали черный силуэт пианиста. Она хотела слишком многого, слишком…

– Есть новости, – нарушил первым молчание Крымов, – тебе будет интересно…

Он не видел, как опустились уголки ее губ, а глаза увлажнились…

– Какие? – прошептала она, глотая невидимые слезы, душившие ее. Она умирала от ревности и не понимала, как в эту минуту можно говорить о делах.

– В квартире Оленина найдены любопытные следы… Там была женщина… вроде тебя…

– Что? – Она отстранилась от него и вцепилась острыми коготками в лацканы его пиджака. Глаза ее смотрели на него с ненавистью, однако мозг был готов воспринять абсолютно все, что бы он ей сейчас ни сказал. – Как это вроде меня?

– Ты же носишь шпильки? Такие туфельки на тоненьких каблучках?

– Конечно, а что?

– Следы таких вот изящных туфелек и обнаружили в квартире Оленина… Причем размер маленький, где-то тридцать четвертый… Золушка, короче…

– Ничего интересного… – Она хмыкнула и снова вывернула шею, чтобы убедиться в том, что ее пианист на месте, реально существует, а не результат ее расстроенной психики… – У него, как выразился твой пьяница Сазонов, «куча баб»… Вполне возможно, что у одной из них такая маленькая ножка… Надо просто проверить…

– А любопытно в этой истории то, что сегодня, приблизительно четыре часа тому назад, как раз тогда, когда я ждал тебя у себя дома, остужая шампанское и, наоборот, подогревая цыпленка, нашли труп еще одной молодой женщины… Ее зовут, вернее, звали Наташа, и работала она в теплице, за городом, в совхозе цветочно-декоративных культур, розы выращивала… Ее застрелили. В упор. Прямо на территории теплицы. Труп нашли между розовыми кустами…