— Трудно сказать, Иван. Да ты и сам все видишь, ты здесь раньше меня.

— Значит, журналист, собака, письма… не случайно?

— Не знаю, Иван. Посмотрим. Раз ты меня раскусил, будешь товарищем по оружию. Слушай, смотри в оба… нам нужно уберечь Рубана.

— Ты хоть догадываешься, откуда рванет?

— Я даже не уверен, что рванет. Преступник не объявляет о намерении совершить преступление, он его совершает. А здесь скорее желание напугать… Деморализовать. Сюда вписывается отравление Норы… если это было отравление, и исчезновение журналиста.

— Зачем?

— Не знаю. Рубан немолод, давление, сердце…

— А что ты высмотрел на месте аварии?

— Ничего. Были кое-какие версии, но они не подтвердились. Ты помнишь тот вечер, когда журналист уехал в поселок? Кто находился в доме, помнишь?

— Да все тут были… сидели в гостиной, трепались. Марго выходила на кухню, потом к Рубану. Помню, мы спрашивали, как он. Елена принесла себе из кухни чай, шмыгала носом. Адвокаты сидели на диване, молчали. Наташа-Барби, Елена… Она хорошая баба, но злая. Потом Артур вышел за шалью — супруга мерзла. Не было долго. Вернулся без шали, сказал: не нашел. Она пошла сама. Потом пришла Зоя, и все завертелось вокруг нее… Я смотрел на нее и думал, что красивой женщине все сходит с рук — и глупость, и грубость, и дурной базар. Рассказывала про магазины в Париже, Елена ехидничала. Я спросил: а в Лувре была? Она наморщила лоб, говорит, не помню такого, мы ходим только в самые шикарные. Елену аж перекосило. Но хороша! Под конец пришел Мишка, заспанный, морда красная, кислый; стал разжигать камин… любит он разжигать камин — можно сидеть спиной к обществу и презрительно молчать. Все вроде.

— А Дим?

— Дим? — Иван задумался. — Не помню. Ты понимаешь, Дим не бросается в глаза… не знаю, как это у него получается. Что есть, что нету. Если бы он вообще исчез, никто бы не заметил. Был! — Иван хлопнул себя ладонью по лбу. — Был! Пришел и с порога закричал: а где Андрюха, не вернулся? А что?

— На всякий случай.

— Ага. — Иван уставился на Федора в упор, на физиономии отразилась напряженная работа мысли.

— Что? — спросил Федор.

— Слушай, Федя, будь другом, присядь около куклы! — вдруг сказал Иван. — На подлокотник. Классная задумка — кукла и человек. Глубокое философское содержание.

— Какое же?

— Она неживая, он живой. Единство и борьба… как и в жизни. Вот сюда! Слева!

Федор повиновался.

— Хорошо! Прислонись к ней, будто что-то говоришь. Возьми за руку. Или нет… приподними ей край шляпы, будто заглядываешь в лицо. Ага! Классно смотритесь, ребята.

…Федор сидел на подлокотнике кресла, испытывая странное чувство нереальности. Рядом с ним сидела, не опираясь на спинку, вытянув длинные тонкие ноги в черных чулках, неподвижная гипсовая кукла с ярко раскрашенным бессмысленным личиком.

Иван самозабвенно бегал вокруг Федора и Марго-дубль, щелкал камерой…

Гипотеза Марка Твена

Около трех ночи звякнул будильник. Иван захлопал рукой по тумбочке. Сел, зевнул, потянулся. Нашарил шлепанцы. Встал. Прислушался к дыханию Федора. Накинул халат и отправился в ванную в конце коридора. Вернулся, благоухая лосьоном, свежий и бодрый, бесшумно оделся, взял камеру и помчался в гостиную на ночное рандеву.

Федор слышал сквозь сон Иванову суету, слышал, как осторожно открылась и закрылась дверь комнаты и наступила тишина. Но ненадолго. Не успел он снова погрузиться в сон, как был вырван из него внезапно и резко.

— Федя! Федя! Вставай! — Иван тряс Федора за плечо. — Господи, да вставай же ты!

— Иван? Что случилось? — Федор вскочил с кровати.

— Пошли, Федя! На, возьми! — Иван ткнул в руки Федору какую-то одежду. — Накинь!

— В чем дело?

— Тише! Пошли!

Иван вытолкал Федора из комнаты и побежал по коридору. Федор невольно ускорил шаг. Они влетели в гостиную. Картина, представившаяся глазам Федора, была зловещей. Там царил полумрак, разбавленный светом трехсвечного шандала с каминной доски — он стоял на полу, справа от кресла с Марго-дубль; оранжевые огоньки фитилем метались от сквознячков. С чувством мгновенной оторопи Федор увидел, что женщин было две! Одна, в черном, сидела в кресле; другая, в красном, сидела на полу, прислонившись к креслу, концы длинного белого шарфа лежали на полу… обе пугающе неподвижны, с закрытыми лицами: у той, что в кресле, полями шляпы, у той, что на полу, длинными светлыми волосами. Сверкающая серебряная сумочка на цепочке лежала рядом.

— Она мертвая! — шепотом закричал Иван. — Я пришел, думал, буду первым, подготовлю все… смотрю, горит один подсвечник, стоит на полу. Что, думаю, за хрень, опоздал! Нескладуха получилась… и она сидит, прислонилась к креслу, светотень — фантастика! Кричу: «Привет! Извини, что опоздал, больше не повторится, с меня бутылек!» — пошутил вроде, подхожу к камину, достаю зажигалку, зажигаю второй подсвечник, несу к креслу, она ни слова, молчит… я еще подумал: удачная задумка. Спросил, как удалось проснуться и что сказал Мишка, и вообще, может, сбежим отсюда на фиг, а она опять молчит. Тут меня как по голове шарахнуло… и вроде как шерсть дыбом и холодом обдало… тронул за плечо, а она возьми и повались на бок. Я ее придерживаю, а она валится, валится…

Ивана несло, он говорил и не мог остановиться. Федор тронул его за плечо, и он умолк на полуслове.

— Включи свет, — сказал Федор. — И закрой дверь.

…Зоя была мертва. Федор осторожно отвел волосы с ее лица, рассмотрел белый шелковый шарф и под ним багровую полоску на шее. Рука ее была еще теплой; выпущенная Федором, она безвольно упала ей на колени; он задержал взгляд на длинных кроваво-красных ногтях — на указательном пальце ноготь был сломан.

— Что делать, Федя? — Иван стоял рядом, его трясло. — Может, «Скорую»?

— Поздно, Иван. Да и дороги завалены. Нужно вызвать местную полицию, составить протокол, поговорить со всеми.

— Да тут такой полицейский… мальчишка! Мы журналиста все вместе искали. И помощник такой же.

— Неважно, существует процедура. Телефон есть?

— Прямо сейчас? У дяди Паши есть, надо разбудить.

— Прямо сейчас. Может, фельдшера… есть у них больница или на худой конец какой-нибудь медпункт?

— Они лечатся у бабок вроде Саломеи… не знаю насчет медпункта.

— Как я понял, она пришла раньше? Или ты опоздал?

— Я пришел вовремя. Она… наверное, она перепутала время. Она сказала, что поставит будильник, у нее маленький дорожный будильник… она говорила…