Все роли были распределены относительно ясно. Организованная преступность – на то она и организованная – отличается тем, что каждый знает свое место. И бизнес Драгана не был исключением. Я создал достаточно много организационных схем для него и знал, кто на какой иерархической ступени находится. На нижней ступени находились шестерки, которые очень хотели вписаться в тему и за копейки бегали по мелким поручениям. Они пополняли наркосклады. Поджигали лавочки. Избивали людей. Они не интересовались глобальными взаимосвязями и не имели представления об организаторах. Когда их ловили, они не могли сболтнуть ничего лишнего, кроме того, что кто-то дал им сотку евро, чтобы они бросили какой-то пакет в почтовый ящик или избили кого-то до полусмерти.

Затем шли солдаты, которые для обряда посвящения должны были предъявить как минимум несколько искалеченных конкурентов. Солдаты выполняли всю грязную работу, перевозили наркотики и оружие в больших объемах и на своем уровне применяли необходимые силовые меры в отношении владельцев забегаловок, а также проституток и деловых партнеров. Если их ловили, то они молчали. Как ни крути, перед ними лежала прямая дорога за решетку – а там разговорчивым перебежчикам грозила опасность. Как правило, Саша говорил им, чего Драган хочет от них.

Потом шли специалисты: эксперты по оружию, руководители лабораторий или люди вроде меня – адвокаты. При этом моя специализация заключалась в том, что я, по сути дела, знал все, что знал Драган. Все имена, все счета, все сделки. Я давал ему советы при принятии стратегических решений и заботился обо всех правовых вопросах. Но я никогда не был частью его организации. После всех этих лет последним якорем, удерживающим меня в правовом мире, оставался мой гонорар, который я получал строго за отработанные часы. Счета, которые фирма выставляла Драгану, превышали мою месячную зарплату в разы, но так я, по крайней мере, имел возможность убедить себя, что хотя бы финансово не завишу от Драгана.

На самом верху – в иерархической структуре выше их был только Драган – стояли офицеры. Это люди, которые за годы вступили в тесные финансовые и личные связи с картелем. Сотрудники с определенной долей свободы принятия решений, которые в дополнение к зарплате получали часть выручки. Это были руководители легальных фирм-прикрытий, через которые отмывались нелегальные деньги. Такие, как Тони: официально он возглавлял сеть баров и дискотек, а в действительности руководил всей отраслью торговли и распространения наркотиков. Подобным образом были организованы торговля оружием и проституция. Каждую отрасль, составлявшую фундамент деятельности концерна, возглавлял офицер, который официально руководил совершенно легальной фирмой.

В своей повседневной работе мне приходилось контактировать с ними, я готовил договоры аренды и трудовые договоры, чтобы комар носа не подточил. Я был единственным человеком в окружении Драгана, который знал все глобальные взаимосвязи. Вероятно, даже лучше самого Драгана. И в отсутствие Драгана я должен буду руководить этими самыми офицерами?

Я подумал об Эмили. Я подумал о своей жизни. Если я хотел сохранить и то и другое, нужно было делать все, что велел Драган. А если я буду делать все, что велел Драган, уже ничто не будет как прежде. Спасибо тебе, сраный ублюдок!

Драган без лишних слов исчез в багажнике. Для своего почти двухметрового роста и сотни килограммов веса он довольно элегантно проскользнул внутрь. Саша раздобыл где-то старый пуховый спальник, на котором Драган уютно устроился в багажнике, или, по крайней мере, попытался. Он свернулся в позе эмбриона и оттопырил большой палец вверх в знак того, что у него все в порядке. Драган напомнил мне большого уродца, засунутого в стеклянную банку, каких можно увидеть в кунсткамере. Вот только стеклянной банкой служил мой багажник, а уродец был живой.

Саша опустил крышку багажника.

– Спасибо, что отвлек его от моей дочери, – сказал я Саше.

– Не за что. Детей не стоит впутывать в подобные дела.

– Никого не стоит впутывать в подобные дела.

– Мы не можем выбирать свою жизнь. Мы можем ее только прожить.

Пожалуй, стоит как-нибудь обсудить это с Йошкой Брайтнером. Если мне суждено остаться в живых и увидеть его. Прежде чем я успел еще что-то сказать, Саша скрылся за фургончиком с мороженым. Эмили не пришлось с ним столкнуться, а мне не пришлось ей ничего объяснять.

Я открыл дверь фургончика. Внутри стояла моя малышка и танцевала под какую-то мелодию, которую сама себе напевала. Она с ног до головы была в пятнах различных оттенков красного. Мне пришлось быстро переключиться: из ада рабочих будней в рай отцовско-дочерних отношений.

– Ну, мое солнышко, как тебе понравился сюрприз?

Я вытер Эмили рот ее же платьем. Той частью, где еще не было мороженого.

– Посмотри, это мои любимые цвета. Их я люблю больше всего на свете! – сказала она.

– А я больше всего на свете люблю тебя.

Я подхватил Эмили на руки, поцеловал ее и отнес в машину, чтобы посадить в детское кресло. Пока я шел, ноги у меня подкашивались. Что-то внутри меня сильно сопротивлялось тому, чтобы посадить ее в ту самую машину, в багажнике которой лежал психопат, угрожавший нам обоим. Но у меня не было выбора. Я заставил себя повторить мантру осознанности.

Когда я несу своего ребенка, я несу своего ребенка.

Когда я сажусь в машину, я сажусь в машину.

Сейчас я поеду со своей дочкой в дом на озере. Как и планировал. В этот момент больше ничто не имело значения. Потом видно будет.

Я посадил Эмили в детское кресло.

– Я хочу чикен макнаггетс и какао, – сказала она.

Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как я пообещал ей это. А в действительности всего полчаса.

– Ты же только что наелась мороженого.

– Но я не ела чикен макнаггетс.

– Думаю, что «Макдоналдс» уже закрыт. Сегодня там уже ничего не заказать.

– Ну, спроси у них.

– Ладно. Спрошу.

Еще одно обещание, которое я не смогу исполнить. Мне хотелось как можно скорее выбраться из города и не тратить ни секунды у кассы, пока в моем багажнике лежал убийца.

Мы выехали из гаража. Саша еще подождет и, когда кафе-мороженое откроется, выйдет оттуда, как простой посетитель.

Мне было бесконечно тяжело притворяться перед дочерью, что у меня отличное настроение и что сейчас мы заедем в «Макдоналдс» и оттуда отправимся к озеру кормить рыбок, как и планировали. Но, к великой радости, вскоре мне удалось выпустить свое недовольство. Первая незапланированная остановка произошла довольно быстро. На выезде из гаража стоял Клаус Мёллер. Полицейский в штатском. Один из тех двоих, которые, очевидно, с сегодняшнего утра наблюдали за зданием нашей конторы. Немного туповат. Таким всегда достается от начальства.

Я всегда хотел сделать что-то дерзкое, и моя дочка ждала, что я спрошу про макнаггетс, а еще я осознанно пребывал в пофигистском настроении, поэтому опустил окно и обратился к нему: