— Я буду суперосторожна, как агент ноль-ноль семь. Разрешите выполнять задание, Егор Петрович?

— Не дуркуй. Я буду звонить.

Юля вернулась в зал, где проходила панельная дискуссия, воодушевленная. Значит, проблемы все-таки не у нее, а у гражданина Бельстона. На него напали, пытались убить, а днем ранее взорвали машину его любовницы.

Теперь Юлька точно знала, что нужно делать: определиться с местоположением пресс-службы «Грин-авиа». Все участники фестиваля должны были написать об авиакомпании положительный материал, в информационные пакеты, которые раздавались каждому, были вложены какие-то статьи, какие-то публикации, но Сорнева их толком не посмотрела. Сейчас она исправит свою оплошность, найдет представителя пресс-службы и попробует позадавать свои вопросы. Не зря же она встретила здесь свою одногруппницу Ольгу. Ей непременно будет сопутствовать журналистская удача, должна же быть какая-то компенсация за дурацкую историю с Бельстоном, которого она знать не знала до этого фестиваля, а теперь с ним «повязана» и развязаться нужно ей самой. Она снова нащупала в сумочке письма, которые взяла со стола Бельстона, но словно кто-то ей шепнул:

— Подожди, еще рано их читать, ты слишком мало знаешь, чтобы понять написанное.

Юля подумала, что другого варианта, как выпутаться самостоятельно, у нее нет, и она знает человека, который ей поможет.

Зинаида Ивановна сидела в комнате жюри и пила чай. Делала она это смешно, складывая губы в трубочку и шумно втягивая кипяток. Увидев Юльку, женщина скорчила гримасу.

— Ну что тебе, Сорнева?! От тебя одни неприятности.

— Здрасьте, приехали, Зинаида Ивановна! Давайте уже это не обсуждать — ни вы, ни я отношения к этой истории с нападением на председателя не имеем. Пусть следователи разбираются, ищут преступника, а мы будем заниматься своим делом.

— Какое у тебя дело? — простонала Зинаида Ивановна. — Чаю не дашь выпить!

— Как?! — Юля сделала удивленное лицо. — А имиджевая статья об авиакомпании, о безопасности перелетов, о кадровой политике! Да меня главред не поймет, если я без материала приеду.

Зинаида Ивановна ожидала в ее словах подвоха, но Юля была так искренна, что она сдалась.

— Там пресс-служба материалы готовила.

— Не, они мне не подойдут. Как минимальная справка — да, но для статьи там ничего полезного нет. Мы же о чем на фестивале говорим? О том, что журналистика должна быть авторской, яркой, с интересными подходами. А здесь — как стекловата: вязнешь в тексте, а смысла нет. Среди участников фестиваля, наверное, есть специалисты пресс-службы? Вы могли бы помочь мне, посодействовать, чтобы они пошли мне навстречу? Ольга Виноградова там толковая, я ее знаю, пусть она мне поможет.

— Ладно, ладно, не уговаривай. Тексты, конечно, они скучные подготовили, без изюминки, ты права. Ты говоришь, Виноградова? Сейчас ее найдем.

— Спас-и-и-бо, дорогая Зинаида Ивановна! Считайте, что вы мой соавтор.

Зинаида Ивановна вернулась минут через пятнадцать с русоволосой Ольгой.

— Олечка, выручай коллегу. Она творчески подошла к вашим пресс-релизам и хочет написать про спонсора фестиваля, то есть про вашу авиакомпанию, действительно что-то стоящее. Она, кстати, может войти в число победителей фестиваля, потому что пишет интересно.

— Ой, как вы хорошо про меня говорите, Зинаида Ивановна! — Юлька вдруг развеселилась.

— Сорнева, ты зачем тут кино устраиваешь? Какой тебе еще материал? — прошептала Виноградова.

— У меня в редакции официальную версию требуют.

Теперь у нее была полная уверенность в том, что разговор между ними получится и Ольга ей реально поможет. Она знает, что ее одногруппница Ольга всегда пасовала перед просьбами начальства, а Зинаида тут — важный и ответственный представитель.

— Ну ты даешь! Только давай договоримся, что не обсуждаем последнее происшествие с генеральным, я про это только со слов следователя знаю, правда, официальную информацию писала, каюсь. — У Ольги был «поставленный голос», который приковывал звучностью, четкостью произношения слов.

— Каешься-то за что?

— За то, что толком ничего не знаю, — кто-то напал, кто-то ударил. Я тебе об этом уже говорила. В результате — шум до небес, а мы расхлебывай. Ты, надеюсь, не записываешь меня?

— Зачем? — Юля было обиделась, но потом передумала. У пресс-службы тяжелый хлеб. Они должны быть, с одной стороны, рядом с руководством компании, а с другой — держать дистанцию, придумывать официальные версии, словом, создавать позитивный имидж фирмы в рамках позитивного имиджа власти. Какую вот официальную версию можно придумать про нападение на Генерального директора? Либо тщательно скрывать информацию, которая имеет обыкновение просачиваться даже сквозь щели в форточках, либо «стоять на упоре» официальной версии — улыбаться и говорить: «Без комментариев». Оля Виноградова выбрала второй вариант и была абсолютно права — ей необходимо учитывать реакцию на происшедшее общественности, конкурентов и партнеров, а реакция эта будет любопытно-негативной.

— Я тебя буду записывать, когда ты мне расскажешь о конкурентных преимуществах вашей авиакомпании. Идет?

— Идет! А то я уже не знаю, куда от журналистов прятаться. Марк Александрович в больнице в сознание не пришел. Больше я ничего не знаю. Говорят, что он накануне встречался с какой-то журналисткой, интервью давал, но это шло не через пресс-службу, поэтому я тоже не даю комментариев.

— Не давал он никакого интервью.

— Почему ты так решила?

— Потому что эта журналистка — я.

— Ты?!! Ну, Сорнева, ты, как всегда, отличилась! Почему ты мне сразу ничего не сказала?

— А что я должна была тебе сказать? Что твой босс хотел со мной о чем-то поговорить? Зинаида Ивановна утверждает, что хотел. Я про это ничего не знаю и гражданина Бельстона никогда прежде не видела, впервые увидела, когда он сидел за столом с проломленной головой.

— Теперь понятно, отчего следователь злился и про несанкционированное фото говорил, что его скоро распространят все издания. Это ты успела?

— Моих рук дело. — Юлька виновато посмотрела на Ольгу. — Прости, но я же не знала, что ты здесь работаешь. Я ведь прежде всего «журналюга» и работала на свое издание, а не на вашу авиакомпанию.

— Да я понимаю. Я ведь тоже в пресс-службу из газеты пришла и первое время на себя удивлялась, думала, что не смогу тут работать, но ничего, привыкла, зарплата хорошая, больше, чем в газете. Значит, ты не собираешься писать позитивный материал?

— Ну, ты меня пойми как коллега. Я оказалась в центре событий, и мне, извини, не до позитивного имиджа ваших самолетов. Но несколько вопросов о безопасности я бы хотела тебе задать, потому что самолеты «Грин-авиа» никогда не ломаются, не выходят из строя. Я внимательно почитала ваши статьи. Тебе это не кажется странным — отсутствие проблем?