Мне же виделись спасенные красавицы, груды бесхозного хабара, распахнутые двери армейских арсеналов и забитые под крышу склады Росрезерва.

В жизни вообще все не так, как в кино. Пацаны фапают на оружие, форму, награды и героические подвиги. Романтизируют войну, не понимая ее изнанки. Собственной смерти в фантазиях нет. В крайнем случае – героическая повязка на голове. Как в песне: «если смерти, то мгновенной, если раны – небольшой».

В реальности же…

Крохотный осколок в позвоночник – и получи паралич на всю жизнь.

Осколок покрупнее – скальпелем срежет нижнюю челюсть. Вроде и жить после этого можно – но как-то не очень хочется.

Ну а визжащая рикошетом пуля редко заботливо чиркнет по плечу – оставляя после себя аккуратный героический шрам. С куда большей вероятностью она влетит в пах, наматывая на себя потроха и дробя хрупкие тазовые кости.

Реальность страшнее самых страшных сказок…

Я шагал по ступеням, подсвечивая фонариком и замирая на пролетах. Прислушаться, осмотреться, успокоиться.

Кстати, Илья свой шпионский фонарь оставил в квартире. Бережно так устроил на подоконнике, при этом невольно зыркнув на окна соседнего дома. Интересно девки пляшут…

Семафорит кому-то ночами?

Интерлюдия: Илья

Он сидел на подоконнике, обхватив руками колени и размышляя о смерти.

Умереть легко… Обидно просто. За то что не пожил – от слова «совсем». Все свое время, волю и страсть – он вкладывал в нудную раскачку самого себя. Изучая языки, грызя науку, заводя знакомства и расчищая дорогу вперед – к светлому будущему.

К домику у теплого моря для большой и счастливой семьи – где три поколения собираются за одним столом. К безопасности – как физической, так и финансовой. К долгой, сытой и плодотворной жизни.

Просто нужно было попотеть на старте, набирая фору там, где другие бездумно прожигают невосполнимые ресурсы. Они играли – он учился. Они веселились – он планировал. Они бухали – он с отвращением пил сок сельдерея. Они гуляли с девчонками – он работал над собой. И вот теперь…

Зачем тогда это все?!

В окне дома напротив шевельнулся чей-то расплывчатый силуэт. Илья среагировал на движение, всмотрелся, но картинка плыла и туманилась. Мазнув рукой по глазам, он с удивлением увидел слезы. Он плакал?

Покачав головой и утеревшись рукавом, Илья вновь посмотрел на соседские окна.

Двадцатый этаж. Узкая кухонная рама. Там, почти копируя его собственную позу, на подоконнике сидела заплаканная девушка. Стройная, скорее даже – хрупкая. На вид лет четырнадцать, в легком платье с цветочным узором. Подобранные в тон ленты вплетены в волосы. Носочки на загорелых ногах слепят белизной. На руке блестит разноцветными камушками тонкий золотой браслетик.

Неуместный и невероятный образ – слишком аккуратная, ладная, какая-то вся домашняя – она выглядела абсолютно чужой в серых красках постапокалипсиса.

И Илья сделал невозможное. Решился на то, на что не посмел бы в другое время. Он несмело улыбнулся и помахал незнакомке рукой.

Его заметили. Девушка испуганно вздрогнула и рванулась было с подоконника. Но, разглядев мирный образ парня – узкие плечи, круглые очочки, – замерла на месте.

Сердце Ильи заколотилось. Хрупкая воздушная нимфа – шелк и ленты! – обратила на него внимание! Он улыбнулся уже уверенней, подмигнул и даже показал ей большой палец – пытаясь сделать комплимент и хоть как-то передать свой восторг. Ну не умел Илья общаться с девушками…

Поза незнакомки утратила напряжение. Пропало ощущение немедленной готовности к рывку в глубь квартиры, к спасительной темноте. Девушка склонила голову к плечу. Большие влажные глаза блеснули в свете заходящего солнца. А затем губы дрогнули в робкой ответной улыбке.

И тогда Илья понял – он готов сделать что угодно, лишь бы она улыбнулась вновь! Не зная, что еще можно предпринять, он беспомощно оглядел свою комнату. На глаза попался здоровенный плюшевый медведь – отец подарил его маме на какой-то их личный таинственный праздник.

Быстро спрыгнув с подоконника, он подхватил игрушку и стремительно вернулся назад. Прячась за лохматым плюшем, он выставил мишку в оконный проем и приветственно помахал его лапой.

Встревоженно выглянув из-за медведя, он впился взглядом в соседские окна. Не исчезла ли ЕГО незнакомка?

Ты узнаешь ее из тысячи…

Изумление на лице девушки сменилось столь настоящей, столь чистой улыбкой, что Илья чуть не застонал от возникшего в душе трепета.

…Они общались знаками весь вечер… И когда тьма стала накрывать город, девушка прижалась к стеклу, словно не желала позволить сумеркам отобрать у нее собеседника. На лицо незнакомки вновь возвращались тоска и отчаяние.

И тогда Илья включил фонарь, а в ее окне затрепетала свеча…

* * *

Расспросить парня мне не удалось. Этаже на пятом Илью накрыл адреналиновый отходняк. Он неожиданно вздрогнул, привалился к стене и, картинно закатив глаза, начал сползать на грязные ступени. Его тощие мышцы скрутило судорогой, лицо перекосило не подходящим моменту спазмом – губы словно растянуло в блаженной улыбке.

Подхватываю тело, не позволяя ему удариться головой о ступени. Спешно хлопаю Илью по щекам, с трудом удерживаясь от идиотского вопроса: «Ты в порядке?!».

Не особо понимаю, что бы я делал дальше, но юный химик пришел в себя буквально через пару секунд. Улыбка все еще рвет его губы, но шепчут они отнюдь не веселое:

– Гитлер… он умер… я убил его…

Осторожно киваю, успокаивая пацана. Убить человека… Наверное, это страшно…

– Ну… Ты это… держись! Превентивная самозащита, вот! Высшая мера социальной справедливости. Не мы его, так он нас…

Илья отмахивается, пытаясь встать и постепенно восстанавливая контроль над телом.

– Не утешай, я в норме…

С сомнением фиксирую взглядом рваную моторику его движений, однако не настаиваю. Уважительно пожимаю плечами.

– Хозяин – барин. Реально оклемался уже, идти хоть можешь?

Парень молча кивает, постепенно оживая на глазах. Кстати, о глазах… Загорелось в его взгляде что-то странное… Злое торжество, предвкушение, страстное желание? Не очень понятно, хреновый я физиономист.

Рассмотреть внимательней не получается – Илья торопливо чешет вперед, мгновенно позабыв все мои наставления.

Хватаю парня за плечо, рывком задвигаю себе за спину. Я на острие атаки! Я танк и главный дамагер, а ты – слабый тряпичный баффер! Знай свое место!

Терминология компьютерных игр как нельзя кстати подходит к ситуации. Невесело улыбаюсь одной половинкой рта и продолжаю настороженное движение.