– А чего у тебя руки дрожат? Ты что, у Евки в комнате привидение повстречала? Или кого похуже?

Арина глянула в зеркало над лобовым стеклом, увидела округлившиеся глаза Евы.

– Ну что вот ты треплешь всякую ерунду? Нет никаких привидений. Тем более у вас в доме. Их на подлёте ещё вымораживает от твоего тонкого чувства юмора. Ев, не переживай, это твой братик прикалывается. Хм, шутит. Привидения – это сказки. Причём, обычно смешные. И руки у меня не дрожат, – тихонько пробормотала она себе под нос. – Просто переживаю, как бы мы не опоздали. Но – всё нормально, времени ещё достаточно.

– И разговариваешь ты что-то сегодня слишком много, – ввернул Макар, воткнул в уши капли беспроводных наушников, уткнулся в телефон.

Да обычная она! Просто вчера был первый рабочий день, поэтому Арина и чувствовала себя более скованно, вела более сдержанно и осторожно. А сегодня… не утро, а череда стрессов. Сначала проспала и едва не опоздала – ага, уже во второй-то рабочий день – потом… В общем, слишком много суматохи и беганья туда-сюда и совсем не ко времени это зрелище…

Нет. Лучше внимательнее следить за дорогой. Машина чужая, и дети тоже. Да и собственной жизнью и целостностью Арина очень даже дорожит.

– За тобой опять заезжать после школы? – поинтересовалась она у Макара, останавливая машину у края тротуара недалеко от школьных ворот. – Сегодня бассейна у Евы нет, а английский позже.

Тот вытащил наушник, глянул чуть исподлобья

– Тебе понравилось?

Ой-ой-ой. Опять начался дерзкий мальчик.

Глаза блеснули тем же ехидным, наигранно-многозначительным интересом, как у…

– Ты очень похож на отца, – неосознанно вырвалось у Арины.

И, наверное, зря. Макар же сразу ощетинивался, стоило затронуть тему их взаимоотношений. Сейчас надуется обиженно, презрительно скривится. Ну вот, так и есть – усмехнулся и… неожиданно спросил:

– Он симпатичный? По-твоему.

– А! – Арина даже растерялась, ещё и сразу вспомнилось, что она увидела, ввалившись не в ту комнату. – Ну-у, думаю, да. Наверняка многие так считают.

– Значит, – Макар напряжённо (или опять ехидно?) прищурился, – я тоже?

– Ты? – Арина старательно закивала головой. – Конечно. – Развернулась назад. – Макар же у нас красавчик, правда Ева?

Та тоже кивнула, опять без лишнего напоминания расстёгивая ремень детского кресла, а потом с крайне серьёзным и чуть смущённым видом добавила:

– Но мне светлые волосы больше нравятся.

– Ещё не наигралась? В няню, – Борис улыбнулся, вроде бы и нежно, и в то же время чуть снисходительно, словно разговаривал с ребёнком, милым, любимым и всё-таки чуть несмышлёным.

– Борь, ну почему ты так относишься? – досадливо вздохнула Арина. – Я не играю, я работаю. И не могу сказать, что это слишком легко и просто. Хотя девочка, она… просто чудесная. С ней вообще никаких проблем.

– А с кем тогда проблемы? – Борис мгновенно помрачнел, внимательно и обеспокоенно глянул. – С её отцом? Он к тебе пристаёт?

– С ума сошёл! – ошеломлённо выдохнула Арина. – Тогда бы я сразу ушла. Да я и не вижусь почти с ним. Он тоже работает. И не дома. Иногда я ухожу раньше, чем он возвращается, и прихожу, когда его уже нет.

– И это тебя расстраивает? – многозначительно вывел Борис.

– Ну вот, опять ты. Бо-орь, – возмущённо протянула Арина, упёрлась подбородком в его плечо. – Ты что, ревнуешь? Ты думаешь…

– Просто, – многозначительно перебил Борис, – теперь, из-за этой твоей работы, мы видимся в два раза реже. А может и в три. С садиком было совсем по-другому. Определённые часы работы, свободные вечера, нормальные выходные. А это что? Тебе без конца приходится подстраиваться под чьё-то странное непредсказуемое расписание. А значит, и мне тоже.

– У тебя оно тоже бывает непредсказуемым, – напомнила Арина. – И командировки.

Интересно, сказать Боре или нет, что ей придётся перебраться в дом Котенковых на несколько дней, потому что глава семейства отбывает на какую-то Международную выставку какого-то там оборудования? Или просто отговариваться, если он вдруг захочет встретиться, что слишком занята, и сегодня как раз не сможет. Врать, конечно, нехорошо, точнее, утаивать часть информации, ведь занята она будет на самом деле, но ему наверняка опять что-то не понравится. Хотя – ничего же особенного, а если Борю смущает существование в доме Котенкова, то его-то как раз там и не будет в эти дни. Совсем.

Но самое неприятное, что в последнее время Арина слишком часто задумывается, а рассказывать ли всю правду. Она же не делает ничего предосудительного и всё равно предполагает, что Боря опять начнёт возмущаться. Или обидится. Хотя это ведь, наверное, вполне нормально, что он её немножко ревнует к другому мужчине. Значит, действительно любит, боится потерять.

Но с чего бы ему бояться? Разве она даёт повод? И он бы точно порадовался, если бы вчера всё сложилось иначе.

Они доделывали с Евой задание по английскому на завтрашнее дополнительное занятие, когда издалека долетели голоса, скорее всего, из холла на первом этаже. Сначала было даже толком не определить, кому они принадлежат, только догадываться – наверняка отцу с сыном. Они одни тут разговаривали на повышенных тонах, не с кем-то из остальных, а именно друг с другом.

Постепенно голоса набирали громкость, прорывались даже сквозь звуки доносившейся из планшета задорной песенки про буквы английского алфавита, и хотя слова по-прежнему не удавалось разобрать, интонации считывались легко и просто: раздражение, злость, недовольство.

Арина заметила, как до того уверенно расставлявшая карандашом галочки в нужных квадратиках рука Евы задрожала, растерянно заметалась над тетрадным листом, а потом и вовсе застыла. Песенка закончилась, в комнате воцарилась напряжённая тишина, и голоса стали только слышнее. Ева втянула голову в плечи.

– Ты чего? – спросила у неё Арина.

Ева запрокинула личико, глянула пронзительно, с испугом и надеждой.

– А папа Макара не выгонит?

– Конечно, нет! – воскликнула Арина, даже раньше, чем успела подумать над вопросом. – Ев, ну, с чего ты взяла? Разве твой папа хоть раз говорил о подобном?

Конечно, в жизни всё может быть, но почему-то ей не верилось, что Котенков способен выставить на улицу наполовину осиротевшего сына. Если только в сердцах ляпнул, что-то типа «Не устраивает, так катись отсюда». А Ева услышала, и запомнила, и поверила. Потому что маленькое дети принимают такие угрозы за чистую монету, не понимают, что это всего лишь случайно вырвавшийся словесный оборот, который произносится просто для придания значимости.

– Нет, – тихонько выдохнула Ева. – Но…

У неё так и не хватило решимости выговорить вслух, но Арина, похоже, поняла.