У меня получилось вернуть тело себе. Появилось желание жить, знаешь ли, а ты не сумела бы сотворить заклинание.

Вдоль позвоночника пробежали мурашки. Я дёрнула плечом, ещё помня неприятное чувство темноты. В тот момент я как будто умерла. Эсадар решил перевести тему:

Нас не могли предать светлые эльфы.

«Не отбрасывай их так сразу. Может, и у них есть мотив. Мало ли кто натравил рвана. Лично я не доверяю никому. И, если ты не забыл, я появилась в твоём теле благодаря запрещённой магии крови.»

Сосредоточилась, перебирая в голове всех сопровождающих.

Ты даже Монрэмира рассматриваешь как врага? — скептически произнёс принц.

Вполне возможно, я хочу проверить всех. Но если виноват Тар, зачем тогда прыгнул за мной в реку, он мог позволить рвану — убить меня или сделать это посредством реки. И каким образом наставник смог протащить нежить в лес и натравить на меня?

Рваны живут в Серой Степи. Их можно приманить ритуалом на крови. Для этого нужно применить запрещённые заклинания. Как ты помнишь, у тёмных эльфов эта магия в ходу.

«То есть ты не отрицаешь возможное участие Монрэмира?» — я даже жевать перестала. — «Если это он, тогда зачем спасал меня?»

Искоса взглянула на подозреваемого. Монрэмир, почувствовав это, обернулся. Он натянул поводья каррада. Сата фыркнула, щёлкнула зубами, но приостановилась. Я поравнялась с наставником.

— Может вернёмся?

— Мы едем дальше, — прикрыла глаза. — Это не обсуждается.

Монрэмир в Арелии уже двадцать лет. За это время не было ни одного покушения на мою жизнь.

Откусила яблоко, пожевала, раздумывая над словами Эсадара. Получалась какая-то бессмыслица. Закинула огрызок подальше в лес и, видя, что наставник хочет продолжить разговор, достала из седельной сумки мешочек с сухарями. Ладно, Монрэмира Тара пока оставим.

Тогда кто натравил рвана? Я так понимаю, нельзя поймать первую попавшуюся нежить и приказать ей съесть кого-то. Надо же знать, где жертва находится, особенно, если она не стоит на месте в ожидании, когда её убьют. Фираэр вполне мог. Только вот он не радовался бы так искренне при создании магической клятвы. Да и остальные дроу устали от затяжной войны. Наверняка у них в Хаоре семьи. А лесные эльфы? Нет, так я не пойму, кто желал моей смерти.

Глубоко вдохнула лесную сырость. Любой из них мог подстроить покушение, зачем я создаю оправдания! Предстоит весёленькое путешествие в компании с убийцей. Что может быть лучше.

Под копытами коня хлюпала грязь. Небо прояснилось, солнечные лучи проникали сквозь ветви деревьев, они подсвечивали ажурную вуаль паутины, раскинувшуюся то там, то здесь. В воздухе вилась мошкара, пролетали по своим делам яркие жужелицы. Эреил с детским восхищением смотрел на порхающих невзрачных бабочек. Как сказал Эсадар, в Ночных Пустынях нет ничего подобного.

Настроение в отряде повысилось. Только я не радовалась хорошей погоде, к тому же живот болел от переедания. Сухарями увлекаться не стоило, но что теперь сделаешь, либо живот либо разговоры. Пришлось выбрать из двух зол…

Спазм в очередной раз скрутил желудок. Я поморщилась, потирая верхний пресс. Когда же это закончится!

Мои страдания заметил Наэхар. Он покопался в матерчатой седельной сумке, подъехал ближе, протягивая небольшую флягу.

— Что это?

Откинула серебристую крышку, с опаской принюхалась. Попасть на гадость типа сока рупы больше не хотелось. Запах напоминал кефир. Надеюсь, на вкус тоже.

— Кислое молоко, — ответил Ур, удивляясь моей недогадливости.

— Кислое молоко? — с сомнением покачала круговым движением сосуд. Пить или не пить, вот в чём вопрос.

— Да.

Да пей уже! — голос Эсадара звучал жалко.

Благодарно улыбнулась Наэхару и отхлебнула из фляги, смакуя вкус. Да, кефир. Только не магазинный, а домашний. Не совсем привычный, кисловатый, но очень вкусный.

Полегчало. Я маленькими глотками выпила ещё немного.

— Спасибо.

Дроу прикрепил флягу к поясу. Он ехал рядом, не думая присоединиться к кому-то из своих соратников.

— Ты переживаешь, — я нахмурилась.

— Конечно. А ты как себя будешь чувствовать, если тебя захотят убить?

— Не думаю, что тебя хотели убить, — он пожал плечами.

Что?! Ушастый в своём уме, или я не заметила, как к нему подкрался скальный тролль и легонько стукнул дубиной по голове? Мой красноречивый взгляд транслировал мысли без слов. Наэхар смутился, на секунду отвёл взгляд.

— Я имею в виду… Есть много других, более действенных способов убийства.

Нахмурилась, опуская голову. В словах советника прослеживался здравый смысл. Но зачем пугать нежитью, которая практически бессмертна!

Кто-то не хочет, чтобы мы попали в Хаору.

Значит, наш отряд решили развернуть. Или задержать, насколько это возможно. Зачем?

Глупость какая-то.

— Глупость… — шепнула, но он всё равно услышал.

Наэхар поджал губы, задумчиво сощурил глаза:

— Я не отрицаю, рван мог тебя убить, особенно по дождливой погоде. Но и мы подоспели вовремя. То есть вполне могли разрубить его и продолжить путь.

Рван полностью собирается достаточно долго.

Какой хороший повод появился, носить оружие с собой. Мало радости верхом ехать, так теперь и железяки на себе тяжёлые таскай.

— Рван мог настичь нас в самую неподходящую минуту. Мы не могли тратить на него всё время.

Советник пожал плечами:

— Но справиться с ним на некоторое время было возможно, если бы ты не убежал так далеко.

Кивнула, соглашаясь с Наэхаром. Эсадар же не сказал в тот момент, куда мне следует бежать.

Многовато тёмный эльф знает. И слишком логично мыслит. Можно ли его слова посчитать признанием? Хотя как советник короля он должен просчитывать все возможные и особенно невозможные варианты. Иначе какой из него советник.

Если рвана натравил Наэхар, вряд ли бы он так прямо рассказывал тебе об этом.

Да, но только если не знал, что я так и подумаю. Лучше бы он не говорил со мной.

Эльф только запутал. Возможно, он сделал так сам того не подозревая. Но наверняка утверждать не стану. С другой стороны: он практически признался.

Я предлагаю тебе подождать. Не стоит сейчас клеймить кого-то. Заговорщик сам себя выдаст.

Если выдаст вообще.

* * *

Солнце медленно садилось в полоску свалявшихся, устало сдувшихся после дождя, тёмно-серых туч. Оно пускало редкие алые лучи сквозь ветви деревьев, пытаясь дотянуться ими до противоположного края неба.

Лошади еле плелись по разбухшей тропинке, сонно помахивая хвостами, чтобы разогнать вечернюю мошкару. Лес достаточно просох, ожил: жужжали комары, робко посвистывали просыпающиеся ночные птицы, высоко в кронах деревьев проносились летучие мыши, из-под куста боярышника на тропинку выкатился сонный ёж, фыркнул и быстро потрусил по своим делам.

У подселенки мысли скакали слишком быстро. Я перестал вслушиваться в