— О! Так это вам по той улице и направо крайний дом, — узкая худенькая ладошка высунулась из окна, указав куда-то в проулок, заросший густыми кленами, — у него еще синие ворота.

— Спасибочки! — улыбнулся Чухненко, собираясь уже уходить, но был снова остановлен подсказкой девушки.

— Только на своей машине туда не пробуйте и ехать! Там колдобины одна глубже другой. Всю подвеску оставите. Вы бросьте ее тут. Я пригляжу, а у нас в селе воров нет.

Роман с сомнением поглядел на замызганный ларек, полицию, крутящуюся где-то поблизости, и все-таки решился.

— Спасибо!

Быстрым шагом пошел по проулку, мимоходом отметив, что девушка-продавщица все-таки была права. Асфальт здесь исчез, как явление еще лет тридцать назад. В огромной прямо посреди дороги яме плескалась грязная черная жижа, по обочине кудахтали курицы, важно бродящие по первой зеленой травке, что-то с умным видом выбирающие среди мелких щеп и кусочков обычного мусора.

Синие ворота он разглядел издалека. Они были самые обычные, прямоугольные, за ними высился крытый навес, под которым угадывались контуры «нивы» — первого советского внедорожника, красная краска на которой с трудом угадывалась сквозь плотный слой грязи, залепившей машину по самые стекла.

Во дворе была ручная колонка. Яркие деревянные окна, выкрашенные в голубой цвет, вызывающе смотрели на улицу белыми в красный легкомысленный цветочек занавесками. Забор был старый, собранный из бывшего в употреблении шифера. У забора узкая скамейка с высокой гнутой спинкой. Во дворе слышался гулкий звук ударов и негромкое уханье, треск и снова удар. Роман огляделся повнимательней и рассмотрел на заднем плане за домом небольшую баньку, для которой Михалыч и колол дровишки.

— Добрый день! — громко прокричал он, затарабанив в ворота.

— Чего стучишь? Иду я, иду… — ворчливо закричали во дворе в ответ. Забрехала заливисто и звонко собака, рванувшись из неприметной будки у самого крыльца. Скрипнули воротца. Михалыч был крепкий седовласый мужчина средних лет. Его натруженные руки пестрели канатами вен и буграми мышц. Лицо, украшенное аккуратными усиками, было простое и открытое. Ни тени одутловатости или похмельного синдрома. Вполне себе крепкий мужик, скорее всего отставник, который не курит и не пьет и в свои пятьдесят даст фору любому молодому, потому что за ним как за каменной стеной. Михалыч был раздет по пояс, в руках, словно ненароком забытый топор, который и положит некуда и держать неудобно. Под левой грудью Роман успел рассмотреть группу крови и резус-фактор. Значит все-таки бывший военный…Только…Афган? Да! Скорее всего, да и по возрасту подходит идеально. С другой стороны груди размазанной заклепкой белел неровно зашитый шрам от пулевого ранения, что подтвердило косвенно догадки Чухненко про отставника.

— Что надо? — довольно невежливо принял гостя Михалыч.

— Добрый день, — поздоровался Роман, решив не реагировать на неприветливость хозяина. Они военные — все с нарушенной психикой, еще долбанет топором по виску и пиши пропало…Хватит ему на сегодня приключений с бароном Кенингом. — Меня зовут Роман Чухненко. Я из Харькова. Ищу некоего Михалыча… — осторожно начал риелтор.

— Ну я Михалыч… — протянул мужик, уперевшись взглядом в Романа.

— Да? — растерявшись спросил Чухненко.

— Именно так! Чего надо?

— Понимаете, я риелтор из Харькова…

— Это ты уже говорил.

— Так вот…Я представляю интересы барона Леопольда Леопольдовича Кенинга — владельца Белого лебедя.

— Очень интересно… — Михалыч внимательно посмотрел на Романа, отложив в сторону топор. — И что же от меня хочет сам барон Кенинг?

— Поймите меня правильно…Я ничего не имею против вашей общественной деятельности, но вы срываете нам сделку по продаже шаровского замка, подбивая людей искать монстра без участия полиции.

— А что вы? Считаете, что монстра не существует? — прищурившись, уточнил Михалыч.

— Я думаю, что в ваших местах завелся какой-то маньяк, а вы без причины будоражите умы людей, пытаясь их сподвигнуть на…ээ…бунт!

— Экий вы, однако! — улыбнулся жесткой улыбкой бывший военный. — Я уже тридцать лет гоняюсь за этим монстром! Мой отец, мой дед посвятили этому всю свою жизнь, да я стал военным только для того, чтобы смочь противостоять этому чудовищу, которое каждый год убивает моих односельчан! А вы говорите маньяк…

— Каждый год? — удивился Чухненко. — Это вы преувеличиваете…

— Слышишь ты! — Михалыч вдруг резко переменился в лице и ухватил риелтора за грудки. Роман и сам себя считал не слабаком, мог постоять за себя. Но из железной хватки Михалыча ему было не вырваться. И он это чувствовал. — Я ловил и буду ловить это чудовище. Пока либо он, либо я живы. Наша борьба не закончится никогда! И никакие деньги, никакие сделки этому не помешают. Я защищу свой народ, чего бы это мне не стоило. Я присягу давал! — он успокоился так же быстро, как и разозлился. Отпустил полы пиджака Романа и небрежно их разгладил.

— Так что передай барону Кенингу, что в следующий раз мы уже будем с ним разговаривать по-другому, — он кивнул на топор, лежавший рядом.

— Извините, я не хотел… — начал было Роман, но был снова перебит Михалычем.

— Ты, сынок, больше не ходи сюда, нет смысла. И смотри с кем общаешься! Внимательно смотри… — мужик легонько подтолкнул ошалевшего Чухненко к воротам.

— Что значит общаешься? — не понял он.

— Барона Леопольда Кенинга уже, лет сто как нет в живых… — буркнул ему в след Михалыч, плотно прикрывая скрипящие створки. Лай собаки затих, забряцала цепь, а потом снова раздались гулкие, мерные удары топора.

— Как нет? — прошептал Чухненко. В его сердце вдруг что-то оборвалось. Неужели он нашел подтверждения своим страхам? А может старый отставник нарочно ему это сказал, чтобы сбить с толку и сорвать сделку? В чем его интерес? И от чьего имени он ведет переговоры с Заславским, если барон умер сто лет назад?

Потерянный он еле добрел до своей машины. Опять курящая у входа продавщица приветливо помахала ему рукой.

— Нашли Михалыча? — прокричала она.

— Да, спасибо! — вяло отреагировал Чухненко. Лучше бы не находил, подумал он.

Двигатель завелся с пол-оборота. Тихо заурчал, пожирая дорогущий бензин.

— Ну и как тебе, Михалыч? — Роман испуганно дернулся, услышав позади знакомый голос барона. Попытался обернуться, но шею, словно заклинило. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, даже глаза скосить в зеркало заднего вида не сумел. — Интересный мужик! Основательный, я бы сказал… — голос Кенинга был почти веселым.

— Он отказался от нашего предложения, — прошептал Чухненко сквозь зубы. Страх прошел, осталась только злость на этого любителя дешевых эффектов, который несомненно имеет отношение к чему-то потустороннему и пытается впутать туда Романа.

— Нашего? Ты уже признаешь, что мы команда! — похвалил его Леопольд. — Ну да я и не ждал от него мировой.