нашего подразделения майором Бобром отправляется для обучения на Высшие Академические Курсы в столицу нашей Родины – город-герой Москву.

Мать ахнула и прижала ладони к щекам.

– Так значит, Димочка не бездельничал этот год, а готовился к невиданно сложным экзаменам! А ты все говорил: бездельник, лежебока, орясина! Что ж ты молчал-то сынок? Может тебе помощь какая-нибудь была нужна? Закупка особых учебников, каких-нибудь пособий или компьютерных программ? Возможно и сейчас чего-нибудь нужно? Ты говори, не стесняйся!

Судя по ее воодушевлению и фанатичному блеску в глазах, она уже была готова для продвижения своего неловкого охламона по жизни продать с кухни свой любимый дуршлаг и лучший отцовский галстук.

– Дмитрий Алексеевич ничего вам не сообщал, так как не был уверен в результатах этого сложнейшего экзамена.

Тут все-таки встрял недоверчивый отец.

– А что это экзамен прошел в такое позднее время?

– В связи с большим наплывом желающих, – вдохновенно врала Липа, – руководство было вынуждено продлить продолжительность рабочего дня для оценки знаний претендующих на эту вакансию. Приказ подписал сам начальник Управления генерал-майор Томин. В таком же режиме экзамены проходят по всей России, ведь сроки поджимают.

– Вот оно что… Извините, а вы кем там подвизаетесь? Что-то там у всех воинские звания, а вы, наверное, вольнонаемная и работаете секретаршей где-нибудь в канцелярии?

– Я офицер, и подвизаюсь, как вы изволили выразиться, оперативным сотрудником, – жестко доложила Потаповна. – Извольте убедиться! – и парой ловких движений она извлекла из элегантной сумочки, висевшей у нее на плече, красную книжечку.

Отец заинтересованно ухватил документ, раскрыл его и ахнул еще хлеще мамы.

– Лейтенант ФСБ! А мой-то ухарь в какой-то ФСИКИА ведь пристроился! Это вы с проверкой его благонадежности пришли? Не из диссидентского ли семейства паренек? Нет ли тут тайного вражеского логова?

– Ну что вы, – досадливо поморщилась Липа, – так это не делается, и этим заняты совсем другие товарищи. Просто наша организация совсем недавно выделилась из ФСБ, но мы числимся и их сотрудниками. Сразу после окончания Академических Курсов и ваш сын получит воинское звание.

– И долго он будет там учиться? – скептически спросил отец. – Пока не отчислят за неуспеваемость?

– Два-три месяца. И отчисление курсантов у нас не поощряется. Это уж нужно как-то особо необычайно проштрафиться, Кремль поджечь, к примеру, или организовать покушение на Президента нашей страны.

Отец окинул меня оценивающим взором и горестно вздохнул.

– Ну это он, пожалуй, не осилит. Либо спички отсыреют, либо винтовка проржавеет. Какое же звание он рванет после этаких невероятно продолжительных курсов? Неужели аж на младшего сержанта может замахнуться?

– Так ведь и я военных училищ и академий не заканчивала, – пояснила Липа, – после этих же курсов лейтенантом стала. Отработала всего несколько месяцев, а уже представление на очередное звание отправлено. У нас это не от выслуги лет или срока службы зависит, а только от личных способностей.

– Значит ходить ему до пенсии в лейтенантах, если за необычайные способности не разжалуют в рядовые, – уверенно и печально подытожил вдоволь наглядевшийся за нашу совместную жизнь на мои выдающиеся способности отец.

– Поживем – увидим, – не стала ввязываться в ненужные споры Олимпиада. – А теперь извините, мне пора.

– А поужинать! – заквохтала матушка.

– Некогда, – отказалась гостья.

– Ну хоть чайку!

– Не имею сейчас свободного времени! – сказала, как отрезала сослуживица. – Приятно было с вами познакомиться. Всего хорошего, – решительно поднялась со стула и направилась к выходу Олимпиада.

Я отправился ее провожать, и мы вышли на лестничную площадку.

– Забавные у тебя родители, – оценила этот изысканный прием Олимпиада, – но, похоже, не злые, а это главное. Ты мне вот что еще скажи: когда мы сегодня с дядей Вовой сцепились, ты кого из нас защищать бросился? Меня или его?

Я немного поколебался, но потом все-таки ответил честно.

– Даже и не знаю. Он мой друг, а ты какая-то уж очень славная девушка. Ты специально обучена рукопашному бою, но это все теория, а он, невзирая на годы, еще очень сильный мужчина, и повидал в своей трудной и длинной жизни немало, наверняка и в драке не последний человек. Скорее всего, я бы просто встал между вами.

– А мы бы тебя лупили в четыре руки, – завершила мое повествование Липа.

Мне оставалось только пожать плечами: ну что ж теперь поделаешь, другого выхода я в тот момент не видел.

– И опять не соврал, – констатировала девушка, – а другой бы понес семь верст до небес, – и неожиданно поцеловала меня в щеку.

Я как-то опешил. Потом немножко пришел в себя и не нашел ничего лучшего, как спросить:

– И что это значит?

– Только то, что ты теперь станешь моим парнем. Или ты против?

– Я за, за!

– Заодно я теперь отважу любителей до женского тела, – добавила Липа, – а то у охочих до баб уже что-то вроде конкурса на обладание недоступной рыжухой образовалось – всем охота пальму первенства получить. Но и ты на постель особо-то не рассчитывай, я до сих пор девственница, хотя это сейчас и не модно.

– Для будущего мужа себя бережешь? – криво улыбнулся я. – Невинностью хочешь суженого порадовать?

– Наплевать бы десять раз! Я замуж совершенно не рвусь, да и кто сейчас, не попробовав, как у вас в постели получается, под венец идет? Домострой давно отменили. Несколько раз пыталась отдаться, да видно не могу с нелюбимым – с души воротит и ничего не могу с собой поделать. Один подлец попытался было силой взять, пришлось мне его от всей души между ног уважить, так он потом три дня на байк сесть не мог.

– А если бы он пожаловался?

– Кому? Заявил бы в полицию, что попытался девушку изнасиловать, а она ему причинное место отшибла? За такие речи того и гляди самого в уютную комнатку с решетками на окнах пристроят.

– А вашим?

– Да ты что! Если бы он общественную мамку или свою жабу в кусты против ее воли поволок, тут бы взыску, конечно, особого не было, но посягнуть на другого байкера, брата по байку можно сказать, за это его всей толпой три дня бы метелили. Или ты не хочешь просто так встречаться? Тебе сразу результат подавай? Тогда давай только на работе встречаться, мне такой сильно озабоченный ухажер ни к чему!

– Да не падок я до женского естества, – успокоил я разгневанную девицу. – Давай будем просто дружить, друзей же в постель не волокут. Мне душа в человеке важна, а не телесные красоты.

– Врешь поди, – задумчиво сказала Липа. – Но до чего слушать приятно… Ладно, беги скорее к родителям, а то они уж там