Теперь я готов к отношениям. Нормальным, серьезным отношениям. Мы оба пресытились краткосрочными связями, оба испробовали все, что должны были. Настало время подумать о будущем, а не жить только сегодняшним днем.

– Дрю, – прерывает Долли мои размышления, – я не думаю, что отношения со мной – это хорошая идея. Я…

– Малышка До, отношения с тобой – это лучшее, что случилось со мной за последние годы.

– У нас еще нет отношений.

– Есть.

– Нет, говорю! – выпаливает Долли, пытаясь вырваться из моих объятий, но я крепко удерживаю ее. – Пусти!

– Давай спать, Доллс, я устал.

– Пусти, я сказала. – То, как она это произнесла… Что-то изменилось, и атмосфера из игривой стала какой-то напряженной. Это заставляет меня разжать руки, и Долли тут же вскакивает с кровати.

– Долли, что не так?

Я тоже встаю. Смотрю, как она судорожно натягивает шорты слегка трясущимися руками. Что-то не так. Глядя на нее, мне кажется, что она на грани истерики. Подхожу, кладу руки ей на плечи и заставляю выровняться. Она не смотрит на меня, лицо отвернуто в сторону. Я поднимаю его за подбородок.

– Посмотри на меня. – Долорес выдыхает и открывает полные слез глаза. Может, она до сих пор хранит на меня обиду за то, что тогда так легко сдался и не боролся за нее? Женщины любят страдать такой херней. – Что случилось?

Долли закусывает губу и качает головой, давая понять, что не хочет отвечать.

– Так не пойдет, малышка До. Мы должны поговорить. Я не смогу понять, что сделал не так, если ты мне не скажешь.

– Ничего, – отвечает она осипшим голосом. Я едва слышу ее и мне даже приходится немного наклониться, чтобы разобрать ее следующие слова. – Ты ничего плохого не сделал. Дело не в тебе.

– Да ладно. – Не могу сдержаться от саркастичного замечания и горькой улыбки. – Доллс, ты, конечно, режиссер, но давай оставим за порогом дешевые драмы. Скажи нормально: что случилось? И давай без этих «дело не в тебе, а во мне».

– Но оно действительно во мне! – кричит она, вырываясь из моей хватки и делая два шага назад.

В этот момент слезы наконец прорывают оборону и начинают крупными каплями стекать по ее щекам. Мне хочется подойти и стереть их, обнять Долли и пообещать, что все будет хорошо. Но для начала мне нужно выяснить, чем вызвана эта истерика и дать ей возможность произнести это вслух. Долорес стоит напротив меня в шортах и прикрывает руками грудь, а слезы беспрепятственно катятся по ее лицу. Я сжимаю руки в кулаки, сдерживаясь, чтобы не подскочить к ней и не обнять. Нам действительно нужно немного пространства для разговора. Но я согласен только на такое – пару шагов от меня.

– Долорес, нам нужно поговорить, – серьезным тоном произношу я. – Мы не подростки, чтобы говорить загадками или намеками. Давай присядем и нормально все обсудим. Я не люблю недомолвок и не собираюсь мучиться догадками. – Замолкаю в ожидании реакции. Долли вытирает слезы, но те не перестают бежать. Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами, а я едва стою на ногах от того, сколько боли на этом прекрасном лице. – Милая, ты сейчас сильно усложняешь мне задачу. Я пытаюсь дать тебе немного пространства, но не могу видеть тебя такой. Прошу тебя, давай поговорим.

– Хорошо, – тихо выдыхает она, и направляется к кровати. Забирается на нее с ногами и прикрывается покрывалом. Суда по облегчению на лице, эта тряпица немного придает ей мужества.

– Я не могу стать матерью. – Едва успокоившись, после этих слов Долли снова зашлась плачем. – Когда мы… когда я…

Я бросаюсь к ней, обхватываю руками и крепко прижимаю к себе, пока она сотрясается от рыданий. Ей нужно время, как и мне. Потому что я не понимаю пока, как отношусь к этому. Мне уже не двадцать и, конечно, я хочу детей. Хочу полноценную семью. Но при этом я не хочу потерять Долли. Она дорога мне больше, чем я мог себе вообразить. Больше, чем призрачная семья. Потому что вот она, рядом со мной, в моих объятиях. Такая маленькая и ранимая петарда. Мы что-нибудь придумаем. Обязательно придумаем.

Долли успокаивается через некоторое время и перестает вцепляться в меня, как в спасательный круг. Она отодвигает свое заплаканное лицо и смотрит на меня, шморгая носом. Глаза покраснели и опухли, как и губы. И я так не вовремя смотрю на них и горю желанием поцеловать.

– Я хочу рассказать тебе все, – говорит она. – Хочу, чтобы ты знал.

– Ты поэтому считала, что не подходишь мне? – спрашиваю я.

– Я никому не подхожу.

– Кроме меня. Снимай шорты, Долли, давай ляжем и поговорим.

Дрю

Я не курил со студенческих времен. Попробовал пару раз и понял, что это не мое. Но вот сейчас стою у открытого окна в передней части автобуса и смачно затягиваюсь сигаретой, наслаждаясь едким запахом дыма. Смотрю, как сизая дымка вылетает в открытое окно и, подхваченная встречным ветром, растворяется в ночи. Автобус мерно качает на дороге, мимо пролетают огни фонарей, редкие машины и дома.

Вскоре после нашего разговора Долли уснула, а я не смог. Сейчас то время, которое называют самым темным перед рассветом. Внутри меня тоже мало света. Я борюсь с собой, чтобы не начать искать бывшего мужа Долли, и не вырвать ему язык по возвращении из тура. Потому что это ничтожество настолько глубоко загнал в голову моей любимой мысль о неполноценности, что я едва переубедил ее в обратном. Хотя говорить о том, что она поменяла мнение, пока рановато. Долорес кивала и соглашалась, но в ее глазах я все еще видел сомнения. В конце разговора она только сказала:

– Не рассчитывай на что-то серьезное со мной, Дрю. Я к этому пока не готова.

– Посмотрим, – отозвался я и прижал к себе крепче.

Так и лежал, ожидая, пока она уснет, чтобы выйти, выпить порцию виски, выкурить одну з оставленных моим помощником сигарет. А по факту я затягиваюсь уже третьей. Тушу окурок в стакане с недопитым виски, прикрываю окно и иду спать. Через пару часов рассветет и совсем скоро мы остановимся, чтобы перевести дух и заскочить в магазин пополнить запасы. Дальше двинем в путь, и я не уверен, останется ли Долли со мной еще на одну ночь.

Я просыпаюсь от того, что на меня смотрят два прищуренных голубых глаза. Долорес так внимательно изучает мое лицо, что это вызывает улыбку.

– Давно наблюдаешь, сталкер?

На ее лице появляется слабая улыбка.

– Я так много наговорила вчера всего. Я была перевозбуждена после фестиваля, поэтому вела себя слишком эмоционально. Прости.

– Тебе не за что извиняться.

– Когда ты ночью вышел из спальни, я думала, тебе противно спать со мной и ты переночуешь на диване.

– Что за глупости? – выдыхаю я, притягивая Долли к себе. Она такая теплая и мягкая после сна, что я не могу не насладиться ощущением ее обнаженного тела рядом со мной.