Оставалось узнать, кто такой «шаерон».

Что-то подсказывало: ответ мне не понравится.

* * *

— Говорите, предадите родину без вопросов? — Кано кивком указал ошарашенному Джелю на выход. — Позвольте поинтересоваться, какую именно?

— Э… Ластонию? — Меня столько раз обзывали ластонским агентом, что это казалось очевидным.

Дознаватель выглянул за дверь и кликнул горничную.

— А как же Ньепа? — проговорил ровно. — Разве вы не уроженка Ньепы, которую наняли ластонцы?

Моя промашка. О Ньепе я не знала совсем ничего, поэтому сделала ставку на Ластонию.

— Ну… Не совсем. Мои родители из Ньепы, но родилась и выросла я в Ластонии.

— Вот как? — Кано наблюдал за девушкой в переднике, быстрыми четкими движениями подметавшей пол. — Это все меняет.

Горничная непонятно отчего хихикнула и взялась за щетку и ведро.

— То есть Ньепа интересует вас больше, чем Ластония? — Такой вариант меня не устраивал.

— Отчего же? Я весь во внимании.

Вернулся Джель, таща за руку невысокую рыжую женщину в полосатом пиджаке и твидовой юбке ниже колена.

— Пустынный дракон, Рокси? — указал на меня. — Пустыннее некуда, правда?

Она оттолкнула его и невежливо ткнула пальцем в мое плечо.

— Странно… Разве она не ластонка? — вынесла свой непонятный вердикт. — Прошу прощения, дознаватель Кано. Потребуется дополнительная экспертиза.

Они с Джелем ушли, негромко переругиваясь. Я различала слова «безответственность», «вылетишь» и «шаерон», причем «шаерон» звучало чуть ли не в каждой фразе. Полагаю, его они боялись сильнее, чем дознавателя.

— Ты закончила, Лунья?

Горничная в последний раз махнула щеткой и тоже покинула кабинет.

— Итак, Анна Леонидовна…

— Аня, — уточнила я.

От «Анны Леонидовны» слишком уж несло официальщиной и казенными стенами, а мне хотелось создать для себя иллюзию нормальной беседы.

 — Аня? — Толстые брови Кано поднялись в вопросительном жесте. — Хорошо, Аня… Предлагаю начать с договора. — Он подвинул ко мне бумагу и ручку. — Перечислите пункты, по которым готовы сотрудничать. Ну, Ньепа, Ластония, Ориейма…

— Ориейма?..

Что еще, черт побери, за Ориейма?!

— Ластонская королева — обязательный элемент сделки.

Прекрасно. Оказывается, у Ластонии есть королева, и на нее работает бывший советский дипломат. То есть не исключено, что Уштер Отт — перемещенец вроде меня и не имеет связи с моим миром?! Но настоящая Айра ведь точно моя соотечественница!

— Королева так королева, — в тот момент я, не задумываясь, согласилась бы на что угодно.

Дознаватель подтолкнул кресло для посетителей, предлагая мне сесть.

— Извините, но комфортнее не станет. Слишком высокая спинка. Моя несним… Мои неотключаемые силовые щиты будут мешать.

Кано без лишних слов вышел и вернулся с табуреткой.

— Подойдет? — спросил с улыбкой.

Я согласно кивнула и, присев за стол, взяла ручку.

«Вряд ли получится нашкрябать что-то на их языке. Универсальный переводчик работает только со звуком. Доказано лежащей передо мной книгой, чье название выглядит как набор закорючек».

— Спасибо. Ничего, что почерк у меня неразборчивый? Может, лучше это все напечатать? Ну, во избежание недоразумений? Я прочту и подпишу!

Дознаватель уселся в кресло на противоположном конце стола и скрестил руки на груди.

— Сегодня у машинистки выходной. Придется писать вручную, Аня.

Пробивавшееся сквозь решетку солнце золотило его светло-коричневый костюм, легкий сквозняк шевелил изрядно поседевшие волосы. Я смотрела на него, замечала детали вроде криво пришитой пуговицы на рукаве и сбившегося галстука, и не представляла, как выкрутиться.

— Меня не обучали грамоте, — сказала неуверенно. — В Ластонии с образованием совсем туго.

— Вы вообще не понимаете, что происходит, Аня. — Кано указал на книгу с непонятным названием. — Знаете, что там написано? Ориейма. Это известная долинейская поэтесса. Она никак не может быть королевой Ластонии хотя бы потому, что Ластония — не государство.

Как говорят в фильмах: «Упс».

— А Ньепа? — раз уж я с треском провалилась, стоило хотя бы удовлетворить любопытство.

— Избранница Дракона-основателя, которая предала его и обрекла на вечные скитания. Для некоторых ее имя стало оскорблением, для других — воплощением свободы и вольнодумия.

— Что насчет «шаерона»?

Дознаватель нахмурился.

— Он ни за что не поверит в вашу неосведомленность, — заявил после недолгих раздумий.

— А вы верите? — я решила, что значение этого слова не так важно, как намерения собеседника.

Он задумчиво побарабанил пальцами по столу, взял ручку и начал нервно вертеть колпачок.

— Определенно, — признал нехотя. — Вы не похожи на сумасшедшую. Поведаете свою версию?

— Принцу Эндеру она не понравилась, — вырвалось у меня. — А шаерон даже не слушал.

Кано вздохнул, доверительно сжал мое запястье.

— У рие Нордесов горячий нрав, — сказал успокаивающе, — но у меня другая профессия. Мне нельзя поддаваться эмоциям и принимать необдуманные решения. Будьте уверены, я выслушаю вас.

— Боюсь, настоящая история Айры Керейры намного фантастичнее, чем вариант с Ньепой.

Он мягко улыбнулся, достал из выдвижного ящичка стола большое желтое яблоко и протянул мне.

— Это означает, что разговор будет долгим? Подкрепитесь немного.

«Яблоком? Мне бы сейчас свежего ржаного хлеба, немного масла, с полкило колбасы, кусочек сыра, огромную чашку чая, пару плюшек и… И есть только яблоко», — я сглотнула, не в силах прогнать возникшие перед внутренним взором образы, и схватила угощение.

— Кого я вам напоминаю, Аня? — неожиданно спросил дознаватель.

— Бульдога, — как по мне, сравнить мужчину с бульдогом гораздо вежливее, чем с мопсом.

— Не умеете вы врать. — Кано скорчил забавную рожицу. — Но продолжайте. За вами очень интересно наблюдать. Столь яркое противоречие мимики и слов редко встретишь. Вот бы все задержанные были настолько открыты!

Я пристроила крохотный огрызок, оставшийся от яблока, на краешек стола и отвела взгляд. Актриса из меня отвратительная, это верно. Но я же пытаюсь! Из кожи вон лезу, чтобы договориться! Сейчас это не блажь, а способ выжить. Так почему глупый мозг устраивает подлянки?

— Вам станет легче, если я скажу, что вы похожи на мопса? — я едва разбирала собственную речь.