— Мне опять бежать? — Женя посмотрела на меня, трогательно сведя брови.

— Всё. Отбегалась.

Дёрнув рычаг под сиденьем, отодвинул его назад и потянул бегунью к себе. Прижался к мягким губам, проник языком глубже — вкусная человечка… Может, лес навеял, или воспоминания нахлынули — я почувствовал сладость спелых ягод. Такое пробуешь раз в жизни — в первый раз. Потом привыкаешь — и неплохо вроде, и ягодно, но так уже не торкает. Усадил Женю на себя сверху, а она обхватила моё лицо ладошками и заглянула в глаза, словно до дна одним глотком выпила.

— Почему ты на меня так смотришь?.. — прошептала мне в губы.

— Как?

— Больно, Кир. Я её чувствую — твою боль.

Горничная умудрилась за два дня отгенералить мою душу. Боли теперь нет, так — отголоски, эхо, рефлексы какие-то, да и те по инерции. Сказать ей, что похожа на Стеллу? Взбрыкнёт, фыркнет, а мне ловить воздух руками, подрываясь после очередного кошмара. Стало некомфортно, даже дико.

Запустил руки ей под футболку, прошёлся по нежной коже — хрупкая, но горячая, словно крепкая самка в зове. Нравились мне ощущения — я ещё утром подсел, а сейчас, как наркоман, пускал по вене новую дозу человечки. Мне мало… Рванул кружевные трусики — бабы любят, когда на них бельё, как воздушный шарик, лопается. У меня дури много, не жалко, и я — рецидивист — тем же способом расправился с её футболкой. Человечка сама меня целовала, выгибаясь в моих руках, прижимаясь горячей промежностью к гудящему стояку. Член откровенно болел, ломился от невыносимого желания нырнуть в неё и трахнуть без скидок на осторожность.

Не понял, когда Женя умудрилась стянуть с меня рубашку, просто балдел от ощущения голой упругой груди на своей коже, кусал отвердевшие соски и слушал осторожные стоны — лучший саундтрек к процессу, но… Девчонка почему-то старалась вести себя тише, а у меня ехала крыша от острой необходимости прибавить ей громкости. Развернул спиной к себе, заставил схватиться за руль и, надавив пальцами на клитор, погрузился во влажную нежную плоть.

— Ки-и-ир… — захлебнулась, — хватит этого… давай уже, — простонала.

Слабый свет автомобильного светильника на потолке и Женькино отражение в лобовом — да она похоть в чистом виде, с растрёпанной причёской и рычащим взглядом. Закусив губу, завела руки за спину, пытаясь дотянуться до моей ширинки — не угадала. Я старался быть галантным, драконий бог видел… Рывком расстегнул молнию на брюках, освободил член, прошёлся по влажным складочкам между её ног и, без нежностей сжав пышную ягодицу, прижался пульсирующей от жара головкой к тугому входу.

— Эй! — округлив глаза, часто задышала. — Не туда!

Сдержал улыбку — такой забавной мордахи не ожидал.

— Было уже с кем-то так?

— Н-нет…

Толкнулся внутрь, ощущая, как вцепилась пальцами в моё запястье. Чёрт возьми… Жара! Тугое кольцо, сжавшееся на окаменевшем стволе, заставило взвыть от кайфовых ощущений. Насадил на себя наполовину, остановился, давая ей привыкнуть, понять, что ни хрена в этом страшного и грязного нет. Обычно девчачьи предрассудки я ломал жёстко. Это как чеку из гранаты выдернуть — действие и сразу следствие, но с Женей я так не мог.

— Не понравится — скажешь, — прохрипел.

Кивнула, пискнула «ага» и, чёрт возьми, расслабилась. Я даже засомневался на секунду-другую, что не было у неё любителей в задницу. Женька нереально красивая в этих чулках и кедах с моей меткой на шее, идеальная. Дал до конца и задвигался, аккуратно прибавляя темп. Смотрел на отражение в стекле, на её приоткрытый ротик, широко распахнутые глаза. Видно — не верит, что с ней такое вытворяю, не осознаёт, что и так может быть хорошо. Со мной ей по-любому плохо не будет. Не обижу и уже никуда от себя не отпущу. Нашёл пальцами клитор — минуту тебе, девочка, больше не выдержу. Член вибрировал предоргазмом в узком, нереально тугом горячем плену, а моя человечка сама на меня насаживалась — ей уже не больно, сладко ей. Глаза от удовольствия закатила, вскрикнула, навалилась на руль, а я трахал всё сильнее и жёстче. Не знал, за что схватиться руками — мало мне. Сжать грудь, нырнуть в шёлковую истекающую соком плоть, смять пальцами ягодицы — всё сразу надо. И кончать-то страшно — если сейчас так ярко, от оргазма сдохну, наверное…

Не сдох, но сердце чуть не стартануло по прямой через лобовуху в лес… Заорал, распугивая мирно спящую в окрестностях дичь, и девчонка на мне сжалась, а потом выгнулась и поддержала голосом. Расписывая её спину укусами, ловил дрожащие отголоски безумия. Моя человечка…

— Неандерталец… — выдала, задыхаясь.

Принято — довольно оскалился. Мне с тобой тоже хорошо. Лучше ни с кем не было. Вытащил из-под спины свою изрядно помявшуюся рубашку и накинул на хрупкие плечи девчонки.

— Жень, ты красивая.

— А ты лысый неандерталец, — бухтела, перебираясь на соседнее сиденье.

Строила из себя оскорблённую невинность, но в ошалевших глазах и лёгком румянце на щеках читалось чёткое — всё было зашибись.

Я не обиделась, как подумал дракон… Я офигела! Прежде всего, от самой себя — от тела, которое, вообще-то, подверглось жёсткому анальному сексу и не должно было так бесстыже положительно реагировать. В интимных отношениях я такое не признавала даже в виде предложения. Вадика — свет в оконце — послала подальше, когда однажды попытался намекнуть, а тут голову потеряла. Как не потерять-то?! В манере говорить, в голосе, в прикосновениях Кира — у него во всём нерушимый напор. Я не жалела. Немного стыдно, и пятая точка в шоке, но оно того стоило. Кощеев не романтик, читать стихи перед нудным соитием не станет, да и вообще на «нудное соитие» не способен. Исключительно хард-кор с лёгкой контузией после. И это круто!

Прошлась взглядом по натурально «валуевскому» торсу Кира за рулём, облизала пересохшие от похотливых мыслей губы и потянулась к монитору аудиосистемы. Хоть музыку включить… Подняла воротник его рубашки, так заботливо предоставленной мне вместо изодранной футболки, вдохнула аромат мужского парфюма и закрыла глаза.

Мысли о возвращении в Москву не давали покоя. С каждой минутой, проведённой рядом с Киром, я привязывалась сильнее. Нет, не так… Я сама себя к нему привязывала — целенаправленно и бездумно. Может, бог с ней, со столицей? Поехать к маме, впасть в анабиоз на полгода, а потом ожить и не поверить, что со мной случился дракон. Со временем небольшое приключение покажется сном…

Я задремала, а когда разлепила веки, мы уже были во дворе загородного дома. Машина Максима Леонидовича припаркована у лестницы — Катьке наверняка есть чем заняться.

— Коньяк, водка, вино в гостиной, в баре, — зачем-то сообщил Кир и, ничего не объяснив, вышел из спорткара.

Растеряно моргнув, я проводила исчезнувшую за дверью дома спину дракона. Чего это он? На улице кто-то всхлипнул. Катя?

— Ты чего тут? — я подошла к подруге, которая сидела на лавочке и вдохновенно рыдала.