— Я не спрашивал.

— Это зря, — Макс вздохнул. — Человечки не испытывают зов. Они свободны. Понимаешь, о чём я?

— Завязывай.

Не стоит мне рассказывать, как поступить со своей бабой.

— Всё, я домой.

Через минуту во дворе затарахтела машина Макса Леонидовича. Сука… Кинул соли в сахар и свинтил. Но он прав, Женя — не драконья самка в зове, у неё нет инстинктивной потребности во мне, зато есть левые якоря. «Заюшу» я нагнул дистанционно — о нём Женя долго не услышит, но есть ещё мама, учёба и хрен его знает что ещё. Столкнуться с её сомнениями или, не дай драконий бог, с отказом я не готов.

Достал из кармана телефон, зашел на сайт госуслуг Империи и задумчиво уставился в экран. Я давно загрузил сканы всех необходимых документов, но так и не смог коснуться пальцем зелёного поля с надписью «Признать брак недействительным». Тысячу раз сидел вот так, гипнотизируя гаджет. Тупо и больно. Одно касание — и через неделю я официально стану свободным вдовцом… Зачем? Буквально пару дней назад я не видел в этом смысла, а теперь есть Женька, и что-то ёкало в груди от одной мысли о ней. Мы из разных миров, даже из разных вселенных, для нас время течёт по-разному. Для неё — целая жизнь, для меня — всего лишь отрезок, но сколько бы там ни было — всё наше. Она — моя человечка. «Признать брак недействительным» — нажал без нервов.

Всё.

Ночь я провёл в одиночестве и, как ни странно, это пошло мне на пользу. Женя застряла в комнате Кати, а я решил прощупать свой дискомфорт от уединения. Он был. Забрать моё сокровище, утащить в берлогу и любить до утра — требовал организм, но штука в другом — я мог контролировать желание. Со Стеллой не мог, а с Женькой — запросто. Это совсем не безумие зова, заставляющее выть от безысходности, если пара не рядом, и, роняя слюни, мчать хоть к чёрту на рога, лишь бы почесать хер об истинную. Я адекватный дракон, в своём уме, при памяти — важно. Утром валялся на кровати, размышляя, чем сегодня займусь с Женей. Понятно чем, конечно, но общий антураж должен быть на уровне.

Мать его… Дахан. Дела из головы вылетели абсолютно. Телефон на столе в десятый раз тренькнул, оповещая об смс. Вставать я откровенно ленился, но дела. Дела!

Отодрал себя от койки, добрёл до пиликающего гаджета — девять тридцать утра. Нормально полежал. Провёл пальцем по экрану, ожидая увидеть сообщение от Макса…

«Наша кофейня, третий столик, в десять».

Здоровый мужик, а сердце прихватило, как у деда… Я никогда не получал смс с того света, а это, судя по набору слов, оттуда. У нас со Стелой была «наша кофейня» и третий столик по субботам утром там железно за нами. Номер незнакомый. Набрал — абонент не абонент. Первая мысль — глюк сотовой связи. Бывает, сообщения доходят позже… Но, блять, не на пять лет! Вторая мысль — чья-то тупая шутка. На этой реалистичной ноте я, наконец, унял мотор в груди, плеснул холодной водой на рожу и, одевшись, вышел из спальни. У меня двадцать минут, чтобы добраться до города. Махать крыльями отменяется — потрачу кучу времени на покупку одежды после обращения. Снова за руль. Хрен с ним, переживу. Отыграюсь на шутнике в кофейне. От души попрыгаю на мрази.

— Женя где? — по пути заглянул в кухню, но обнаружил там только пассию Макса.

— А-а… Тут где-то. Я сейчас позову.

Катя таращилась на меня испуганными глазами. Подозревал, вид у меня не самый дружелюбный.

— Не надо, — рыкнул. — Я уехал.

Гнал спорткар по трассе, еле сдерживая нервы в узде. Кто мог на такое решиться? Никто не мог. Некому. Зайду в тихую уютную кофейню и встречусь с той, которой давно нет? Бред, бред, бред! Долбанул по баранке, зарычал, выдохнул. Прежде всего надо добраться до Крылатска живым, а не расхлестаться на машине. Взять ситуацию под контроль помогло фантомное ощущение тёплой Жениной ладошки на бедре. Медленно, но уверенно меня отпускало. Наверное, рядом с моей человечкой я никогда не перестану удивляться простым мелочам.

Припарковался неподалёку от узкой улочки, где находилось кафе, и глянул на часы — без трёх минут десять. Я добрался в несколько раз быстрее, чем позволяют законы физики. Ну что, шутник? Дошутился, считай.

Толкнув потёртую дверь, шагнул в зал. Поворот головы — обзор посетителей, неспешно попивавших субботний кофе… Тут варят лучший кофе в Крылатске. Стелла любила местный Мокко. Развернулся к третьему столику, поскользнулся взглядом и…

…улетел в глубокую холодную пустоту.

Нет никакого шутника, это вообще не шутка, и совсем не смешно. Сердце в груди хлестало глубоко, густо, в висках долбила горячая кровь. Роскошные золотые кудри до плеч — пять лет назад они были длиннее, неизменно красная помада на чувственных губах и лёгкое белое платье — дорогое. Она любит дорогие вещи. Любила.

Подался вперёд. У меня галлюцинация?

— Привет, Кирюш.

Улыбка у видения вышла едкая — пробила броню, которой я обрастал пять грёбаных лет, пока привыкал к мысли — она мертва.

— Здравствуй, — сел напротив.

Дурное состояние какое-то — ненормальное. Она жива, а я… Ни хрена этому не рад.

— Заказала тебе кофе. Чёрный…

Мощное дежавю. Всё так, словно мы не расставались. Суббота, моя пара прошлась по магазинам, пока я был в парке на пробежке, а потом мы встретились здесь, чтобы позавтракать. Она в новом белом платье, а я… А я уже на дне холодной пустоты, со сломанным хребтом. Невозможно встать, выпрямиться, вдохнуть.

Принесли один мокко и один чёрный.

— …Ты почти не изменился.

— Ничего не хочешь рассказать? — я сделал глоток чёрного горького без сахара.

— Ты в шоке, — Стелла наигранно вздохнула, — понимаю.

Понимает? Пять лет назад она умерла у меня на руках.

— Как ты это провернула?

— Пришлось заплатить врачам, — выдала цинично. — Плюс немного актёрского мастерства.

А ведь я не был на похоронах — нажрался в тот день до полусмерти. Облегчил приме задачу. Я даже не знаю, кто там вообще был…

— Стелла, зачем?

— Чтобы ты в узел завязался, — серые глаза сузились. — Мирхан Палашов — знакомое имя?

Часть своей жизни я выдернул, словно исписанный корявыми строчками лист блокнота, и уничтожил. Стартовый капитал для бизнеса я заработал на ринге — бои без правил. Мирхан Палашов — мой «стоп» в нелегальном спорте. Дракон умер в бою… В нашем с ним бою. Тогда я решил — хватит, заплатил отступные и навсегда покинул ринг.

— Ты его знала? — слова царапали горло.

— Он был моим истинным, а ты его убил.

— Мы дрались честно.

С учётом того, насколько вообще могут быть честными бои на подпольном ринге. Я не зверствовал. Палашов умер не от моих когтей или зубов. Он перекинулся в звериную ипостась, развернулся, чтобы достать меня, но приложился виском об острый угол здания рядом с местом, где был ринг. Слишком длинная шея, неловкое движение — и привет. Глупая смерть для бойца такого уровня.