— Он просто мечтал познакомиться с тобой, —добавила Ирина, а Павел Андреевич широко улыбнулся. Улыбка у него былапотрясающая, но странное дело: сходство с пиратом лишь усилилось.

— Идемте в дом, — предложила Софья, поглядывая наПавла Андреевича с непонятным выражением лица. — Все гости уже в сборе.

— Кристина приехала? — спросила я и тут же увиделападчерицу, которая с хмурым видом шла нам навстречу в сопровождении двухмолодых людей. Одним был ее бой-френд Игорь Чемезов, второго я видела впервые.В детстве Макс, когда хотел позлить сестрицу (а такое желание у него возникалочасто) называл ее Крысей. Это имя за ней закрепилось. Когда она особеннонервничала на этот счет, я объяснила, что это такое польское имя и ничегошенькиобидного здесь нет. Кристина мне не верила, и совершенно справедливо, потомучто Макс возводил имя не к братьям-славянам, а к одному малосимпатичномузверьку, на которого Крыся была так похожа. Татьяна, ее мать, дама весьмапривлекательная, Артемьев был тоже недурен собой. Крыся была чем-то похожа наотца, опровергая тем самым слухи о том, что он к ее рождению не причастен, нопри этом привлекательность в ней начисто отсутствовала.

Среднего роста, она с детства отличалась пагубной страстью кпирогам и пельменям, что, разумеется, сказалось на фигуре. Но некоторая полнотазачастую придает людям шарм, ей же из-за несносного злобного нрава онапридавала сходство с огромной крысой с маленькими красноватыми глазками,длинной мордочкой, крепкими зубами и большим ртом.

Ко всему прочему, она была глупа и страшно завистлива. Отец,как ни странно, любил ее больше, чем Макса. Софья объясняла это тем, что убогихвечно тянет к убогим.

Ее избранник был высок, строен и до того красив, что это нелезло ни в какие ворота, в том смысле, что совершенно непонятно, что он в нейнашел.

Познакомились они почти год назад, задолго до того, какбогатый дядя завещал Крысе свои миллионы, так что мысль о том, что пареньохотник за приданым, можно было смело отбросить: у Крыси, которой отец ничегоне оставил, за душой не было ни копейки, и жила она на то, что я ей давала.Правда, я никогда не жадничала. В общем, что-то Игорь в ней нашел. Надосказать, любовь несколько сгладила ее злобный нрав, а грядущие миллионыповысили самооценку, иногда она вела себя вполне по-человечески. Однако сейчасона была явно чем-то недовольна.

— Целый дом народу, — буркнула она вместо«здравствуйте».

— Тебе что, места не досталось? — спросила Софья,которая с Крысей никогда особенно не церемонилась.

— А ты молчи, — фыркнула Крыся, на что Софья тихо,но убежденно сказала:

— Сейчас как дам по башке…

Странно, но этот аргумент всегда действовал безотказно.Игорь, который данную реплику, безусловно, слышал, улыбнулся, намереваясьпридать словесной перепалке шутливый характер.

— Очень рад вас видеть, — сказал он. Софья извредности расцеловала его, и я тоже, потому что и моя вредность иногда даваласебя знать. Правда, и Крысю я поцеловала, слегка опасаясь, что она возьмет да иукусит. Обошлось.

Молодой человек рядом с ней напряженно улыбался, терпеливоожидая, когда его представят.

— Это мой друг, — сказала Крыся. Вообще-то простоговорить у нее не получалось, она либо буркала, либо цедила слова, точноплатила за них, как за электричество. При слове «друг» Игорь слегка поморщилсяи поспешно отвернулся. — Его зовут Алексей, — продолжила Крыся.

— Гришин, — вежливо представился молодой человек,пожимая руки всем по очереди, мою и Софьину он поцеловал. Парень производилприятное впечатление, лет тридцати, с симпатичным лицом, костюм вполнеприличный, и вести себя умеет. Это обстоятельство меня особенно порадовало, отКрысиных друзей можно ожидать чего угодно.

Макс взглянул на часы.

— Мне пора ехать, — сказал он тихо.

— Куда это ты? — проявила интерес сестрица, до тойпоры Макса вроде бы не замечая.

— За своей девушкой.

Не дожидаясь, когда она скажет что-нибудь приятное, онмахнул рукой и направился по дорожке вверх, но, не доходя до дома, свернул —таким путем ближе пройти к стоянке машин. Парами — я с Софьей, Крыся сЧемезовым, Ирина с Павлом (Алексей замыкал шествие в одиночку) — мы поднялисьпо лестнице к дому. На веранде был накрыт стол.

Литературные дамы отсутствовали.

Наталья ударила в гонг, и, пока мы рассаживались за столом,они появились. Софья устроилась рядом со мной, Ирина по левую руку, далееУрусов, Крыся с Игорем и Алексеем. Литературные дамы пытались рассредоточиться,в результате Скворцова оказалась рядом с Софьей, Аглая с Алексеем, Валентинавыбрала из двух зол меньшее и села рядом со Скворцовой, Татьяну, как я ужеговорила, она особенно не могла терпеть.

За круглым столом осталось четыре места. Макс и его девушка.А еще кто? Только я собралась задать этот вопрос Софье, как дверь открылась ипоявился Хоботов. Я успела забыть, что пригласила его, и оттого слегкаудивилась. Далее удивление шло по нарастающей. Прежде всего, Хоботов явился безсвоей дражайшей половины, объяснив это тем, что супруга внезапно заболела. Еслиучесть, что с утра она была исключительно здорова… Но я недолго мучила себяэтой мыслью, потому что меня тут же одолели другие. Появление Хоботовапроизвело на литературных дам сильнейшее впечатление. Скворцова вытаращилаглаза, Валентина сурово нахмурилась, Татьяна вроде бы удивилась, только Аглая,казалось, порадовалась, не новому гостю, а тому, какой шок вызвало егопоявление. Она исподтишка разглядывала дам, стараясь скрыть победную улыбку. Ненадо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять: Хоботов всем четверым хорошо известени троим чем-то насолил. Вряд ли Аглая знала, что он будет в гостях, значит, вотличие от других, у нее он скверных эмоций не вызвал. Скорее наоборот,порадовал.

— Здравствуйте, — поклонился Хоботов. Натальяпридвинула стул, и он сел, явно испытывая некоторый дискомфорт от всеобщеговнимания.

— Черт-те что, — с досадой пробормотала Валентинаи даже швырнула на стол салфетку.

— Мое почтение, Валентина Николаевна, — довольносвоеобразно отреагировал Хоботов.

— Вы-то здесь какими судьбами? — нахмуриласьСерова и с недоумением посмотрела в мою сторону.

Я посмотрела на Софью, после чего мы дружно уставились наХоботова, предоставив ему возможность самому отвечать на этот вопрос.

— Не мог не почтить память моего дорогого друга.

— Чего это он так изъясняется? — тревожно шепнуламне Софья.

— Интеллигентный человек, воспитан на классическойлитературе.