в глаза… Мы точно знаем реакцию экснета в отличие от типичного агорафоба или ребёнка с ментальными проблемами.

– Да у вас все шаги просчитаны?

– А ты как думал? Сам видишь.

Люк ничего не мог ответить. Он снова запаниковал. Нужно принять решение. С Джен всё было просто. Он доверял ей с начала знакомства. Но теперь он повзрослел и стал недоверчивее. Ведь Джен предали.

И его могут.

– Говоришь, проверял меня, – нерешительно сказал он. – И что? Я прошёл?

– Смотря что ты называешь «прошёл», – уклончиво заявил мальчишка, словно не был уверен, на чьей Люк стороне.

Вопросы у Люка закончились. Или их было много, но ни один из них не поможет решить доверять этим мальчишкам или нет. Хорошо бы хоть с кем-то поделиться. Но сто́ит ли рисковать из-за этого жизнью?

Наверное, он уже рискует жизнью, погнавшись за ними в лес?

От этих мыслей становилось душно. Внезапно он ощутил, как ему недоставало Джен. Она, как никто, умела разогнать его страхи и обратить их в шутку.

– Ты знал Джен? – внезапно спросил он мальчишку-шакала.

– Джен? – вдруг обрадовавшись, переспросил тот. – Джен Толбот? Ты тоже её знал?

– Мы жили по соседству. Я бывал у неё дома, – кивнул Люк.

– Ух ты! – выпалил мальчишка. – А ну пошли!

Он схватил Люка за руку и потащил назад через лес, поминутно восхищаясь:

– Просто не верится, что ты был с ней знаком. Лично. Это просто круто! Она как легенда, понимаешь?

Низко нависшие ветви уже не казались такими страшными, Люк и мальчишка-шакал просто ныряли под них. Вместе. Пару раз тот держал ветку, чтобы Люк мог пройти первым. Ещё пару раз Люк отвечал тем же.

Мальчишка тащил его за собой. Они вернулись на полянку, где молча сидели остальные. Просто ждали возвращения мальчишки-шакала.

– Послушайте! – объявил мальчишка-шакал. – Это что-то невероятное! Он знал Джен. Бывал у неё дома и всё такое!

На Люка обрушился шквал вопросов: «Какая она была?», «Она тебе рассказывала про митинг?», «Как вы познакомились?».

Кто-то достал пакет печенья, они передавали его по кругу, как на вечеринке.

Это и была настоящая вечеринка. Они принимали Люка в свои ряды. Просто потому, что он был знаком с Джен.

Люк старался ответить на все вопросы.

– Джен была… удивительная, – рассказывал он. – Никого не боялась. Ни полиции, ни правительства. Даже родителей.

Тут Люк подумал, как странно, что отец Джен работает в демографическом надзоре. Мистер Толбот вёл двойную игру, стараясь помочь третьим детям, а не убивать их, а свою дочь уберечь не смог. Но сумел отвести от себя подозрения и скрыть от демографической полиции, что Джен его дочь.

Упоминать о смерти Джен Люк не хотел, только о жизни.

– Она планировала митинг месяцами, – говорил он. – Вот её слова: «Я имею право на жизнь. Мы имеем право на жизнь». Ей хотелось собрать много третьих детей. Чтобы они вышли из подполья. Думала, что правительство прислушается. Она повела их к дому Президента…

Люк вспомнил их ссору, когда он отказался пойти на митинг. И как она его простила. Он замолчал, объятый горем.

– Правительство убило всех участников митинга, – закончила вместо него Нина.

Люк кивнул, как слепой. Он не мог спокойно говорить о смерти Джен.

– Джен – настоящая героиня, – едва выдавил из себя он. – Храбрее человека я не знал. И когда-нибудь… когда-нибудь о ней узнают все.

Другие печально кивнули. «Они понимают мою боль», – восхитился он.

И, несмотря на печаль, ощутил прилив радости: «Я один из них. Меня приняли».

После этого он даже рассказывал про Джен смешные истории. Вся компания покатывалась со смеху, когда он описывал, как Джен проверяла его отпечатки пальцев, когда он впервые пришёл к ней домой.

– Хотела проверить, что я… – Люк заколебался.

Он чуть не сказал: «Такой же третий ребёнок, как и она». Но ему не хотелось выдавать свою тайну между делом, будто какой-то пустяк.

– Хотела проверить, что я тот, за кого себя выдаю, – с запинкой добавил он.

– Ну, и кто же ты? – спросил мальчишка-шакал, прислонившись к дереву. – Как тебя по-настоящему зовут? «Ли»?

Люк оглядел окружавшие его лица. После этого вопроса все притихли. Или оттого, что Люк запнулся? Все выжидающе смотрели на Люка. Где-то в чаще леса ухнул филин, словно подал сигнал. Настало время принять решение.

– Л… – начал Люк.

Но слово застряло в горле. Каждую ночь он повторял своё имя, страстно желая сказать его вслух… а теперь не мог.

Крошки печенья соскользнули ему на язык и он, поперхнувшись, закашлялся. Какой-то мальчишка даже постучал ему по спине.

– Ли Грант, – сказал Люк, как только вновь обрёл голос. Порыва признаться больше не было. – Меня зовут Ли Грант.

– Ну конечно, – поддразнил его мальчишка-шакал. – Как скажешь.

И Люк замялся. Мальчишка-шакал открыл своё настоящее имя. Почему бы и Люку не сказать своё?

«Потому что не я решил войти в их компанию, – подумал Люк, и по его коже пробежал холодок. – За меня решил мальчишка-шакал».

Глава 22

Приём в банду мальчишки-шакала существенно изменил жизнь Люка. Перемены произошли в ту же ночь. Люку не пришлось, крадучись, возвращаться из леса, молясь, чтобы никто его не заметил. Он шёл вместе с остальными в толпе. Они уверенно прошли по коридору, даже не пытаясь двигаться бесшумно.

– А вдруг кто-нибудь услышит? – осмелился спросить Люк.

– Да кому какое дело? – ответил мальчишка-шакал. – Идеологическая обработка почти закончилась. Если кто-то из учителей ещё остался, они подумают, что мы вышли пораньше, чтобы вернуться на дежурство.

Они прошли в освещённую часть коридора. Мальчишка-шакал внимательно посмотрел на Люка и присвистнул.

– Да у тебя всё лицо в крови! Пошли к медсестре.

Он повёл Люка в незнакомый кабинет, который тот видел только один раз, когда искал окна.

– Мой друг врезался в стену, выходя с лекции, – сообщил он женщине, открывшей дверь. – Ну надо же! Глупо. Может, его перевязать?

– Ничего себе! Ах, мальчишки, надо смотреть, куда идёте! – закудахтала женщина.

Она была старая и морщинистая, как бабушки на рисунках в книжках. Хлопотала, доставая антисептик, бинт и пластырь.

Потом промокнула его щёку сырым тампоном.

– Очень сильно ободрал лицо. Где же это ты так?

Мальчишка-шакал избавил Люка от ответа.

– Это он не о стену, он отлетел от стены и упал, оцарапался о ковёр. Наверное, кто-то случайно пнул его.

Мать Люка выслушала бы такое объяснение и потом сказала бы: «Ладно, а теперь, как всё было на самом деле?» Но женщина только кивнула и поцокала языком.

От антисептика лицо невыносимо щипало, и Люк прикусил губу,