Я глубоко вздохнула.

– Хорошо, я побегу к двери.

Она едва заметно улыбнулась.

– Ну и умница. Значит, решено. – Решено? Вряд ли. У меня сосало под ложечкой. Именно к этому ощущению, по словам отца, следовало прислушиваться, принимая решение. Именно оно побудило меня на экзамене вернуть взятый билет и взять другой, который, как оказалось, я знала. Но сейчас на карту поставлено нечто куда более важное, чем переход в следующий класс.

– Ну все, идем на кухню. Они вскоре закончат и удивятся, что мы тут так долго. – Она вышла из комнаты. Мне хотелось втащить ее обратно. Нам еще так много надо обсудить! Предусмотреть ситуацию, если что-то пойдет не по плану, обдумать несколько возможных сценариев – например, что Роза и Мак попытаются нас остановить.

Фиалка оставила дверь открытой. Я смотрела, как она уверенно идет по комнате и начинает разрезать гренки, которые Роза выложила со сковороды на разделочную доску. Притворяться у Фиалки получалось лучше, чем она думала.

* * *

Когда он начал спускаться по лестнице, мне стало нехорошо. Если Фиалка права, ключ сейчас у него в левом кармане. Мое спасение находится в нескольких метрах, но в кармане психа. Фиалка выразительно на меня посмотрела и слегка кивнула. Она должна была ударить его вазой по голове и взять из кармана ключи. От меня требовалось только подняться по лестнице в ту же секунду, как он упадет.

Я охотно усложнила бы свою роль, но считала, что Фиалке видней. Раньше я думала, что могу защитить себя, но уже успела убедиться в своей наивности, поэтому теперь полагалась на суждения Фиалки и во всем ее слушалась. У меня сводило живот. Я боялась, что наш план не удастся, а второй возможности завладеть ключами не представится.

Он остановился у того конца стола, который дальше от лестницы, и приветствовал нас с улыбкой, как будто все происходящее вполне нормально. Он вызывал у меня тошноту, хотелось быть от него как можно дальше, и я попятилась.

Фиалка стояла у кухонной тумбы, между ее рукой и ручкой сковороды было всего несколько сантиметров. Сердце у меня запрыгало. Господи, сделай так, чтобы все получилось! Мне так хотелось домой, и я отмахивалась от мысли, что наше предприятие слишком рискованно.

Клевер повернулся к Розе:

– Как прошел день?

Фиалка взялась за ручку сковороды, и я перестала слушать их разговор. Ну же! Я знала, что после ее удара должна побежать, но он стоял между Фиалкой и лестницей. Что если он ее схватит? Тогда я должна прийти на помощь. Если бы он попробовал встать, я бы ударила его ногой. Я вовсе не сильная, но попробовать стоит. Фиалка рискует всем, чтобы помочь мне. При необходимости я обязана помочь ей.

Не успела я и моргнуть, как Фиалка ударила его сковородой по затылку, и он, пошатнувшись, сделал шаг вперед.

Никто не издал ни звука. Я ожидала, что Роза и Мак закричат, – они ведь ничего подобного не ожидали – но они молчали. Клевер прошел, спотыкаясь, два шага и не успел он восстановить равновесие, как Фиалка оказалась рядом с ним и бросилась к лестнице.

Он схватил ее за руку. Она закричала.

Глаза Фиалки расширились от ужаса: она поняла, что события развиваются не по плану. Вот почему надо было обсудить разные сценарии, мелькнуло у меня в голове. Теперь не видать нам ключей, а он будет еще более внимательно следить за тем, чтобы запирать дверь.

Я прижалась боком к стойке перил и впилась ногтями в древесину. Что же теперь делать? Вдруг стало тяжело дышать, мне казалось, что я тону. Нет, не попасть мне сегодня домой. Я заплакала.

– Клевер, прости. Я не знаю…

– Заткнись, – проревел он, брызгая слюной. Он уже не шатался, даже расслабился, но по его крику я понимала: сейчас он настолько зол, что способен убить. Что он сделает? Я представила себе нож у него в кармане. Но он ведь не пустит его в ход. Нож, думала я, нужен лишь для того, чтобы запугать нас, сделать покорными.

Он вытащил из кармана тот самый нож. Лезвие блеснуло в свете лампы, под которой стоял Клевер. Я затаила дыхание, хотела закрыть глаза и не открывать их, пока он не уйдет, но не могла не смотреть. Стойка перил больно врезалась мне в спину, а я, не сознавая этого, пятилась и налегала на нее, стремясь оказаться как можно дальше от Клевера.

Фиалка подняла дрожащие руки и покачала головой.

– Пожалуйста, не надо. Прости.

– Я уже давал тебе возможность исправиться, а получить ее непросто. Третьей попытки не будет, Фиалка, – он говорил так спокойно, что у меня внутри все похолодело. Все молчали. Он сделал шаг вперед и без колебаний воткнул нож Фиалке в живот.

Ноги у меня подкосились, я, цепляясь за стойку перил как за спасательный канат, упала на пол. Попробовала закричать, раскрыла рот, но не могла издать ни звука. Слезы текли по лицу, и я моргала, чтобы хоть что-то видеть. Это сон, это сон — эти слова повторялись у меня в голове. Проснись же, проснись!

Фиалка, хватая ртом воздух, обмякла и осела на пол. Через минуту она была мертва. Я никогда не видела мертвого человека, разве что по телевизору, и была потрясена. Она мертва. Все произошло быстрее, чем в кино.

Он резко повернулся к Розе и Мак.

– Приберите здесь. Живо. – Развернувшись, он пошел к лестнице, поднялся по ней, вышел за дверь и запер ее за собой.

Мак подняла меня на ноги, дотащила до дивана и усадила на него.

– Ш-ш, сиди тихо.

Как будто я куда-то могла пойти. Я двинуться не могла, как парализованная.

Тяжело дыша, я смотрела широко раскрытыми глазами на Розу и Мак. Они принесли ведро, швабру и еще одно ведро с чистящими средствами.

– О господи, она действительно мертва, – прошептала Мак, как будто не веря.

Роза стиснула плечо Фиалки и провела пальцами по ее лицу, закрыв ей глаза.

– Давай мешок для тела, Мак. – У меня глаза на лоб полезли и в горле пересохло. Эти пять слов запечатлелись в памяти как выжженные огнем. Видимо, девушкам не впервые приходилось выполнять такую работу.

Из-под мертвого тела показалась небольшая лужица крови. Я не могла отвести глаз от этой ярко-красной жидкости. Роза взяла руку Фиалки и поцеловала ее.

– До свидания, дорогая, – прошептала Роза.

Я поперхнулась, прижала ладонь ко рту и побежала в ванную.

Когда я вернулась в гостиную, Роза и Мак пытались приподнять Фиалку с пола. Я не могла предложить им свою помощь. Они осторожно положили мертвую на мешок и вытащили из-под нее черные пластиковые края. Им с трудом удавалось передвигать тело, но меня о помощи они не просили. То ли думали, что я слишком потрясена случившимся у меня на глазах убийством, то ли понимали, что я просто не смогу им помочь. Я смотрела на их слаженные движения: можно подумать, они проделывают это каждый день. Сколько же раз они убирались после его убийств? При этой мысли я похолодела и задрожала. Неужели мне снова придется быть свидетелем подобного?