Хотя сегодня в подобной забывчивости не было ничего необычного. Сегодня большинство советских людей изменили своим привычкам, и неудивительно: с семи часов утра по всей стране был объявлен коммунизм. Нет, разумеется, это не было неожиданностью ни для кого из живущих в сорока четырех республиках великой страны, но одно дело – знать о неизбежности наступления Светлой Эпохи и совсем другое – быть свидетелем ее наступления.

Самое обидное, что, помимо некой растерянности, Санька так ничего и не почувствовал. За двенадцать лет жизни он так свыкся с мыслью о победе человечества над темными сторонами подсознания, что сейчас у него просто не хватало фантазии представить, что же теперь будет.

Мальчик спрыгнул на площадку, вытащил из кармана «тэп», щелкнул тумблером и поднес трубку к уху. На другом конце провода раздался голос мамы:

– Сашенька?! Ты меня слышишь?

– Да, мамочка, – ответил он.

– Ты уже дома? – спросила мама и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Думаю, что нет. Я не против того, чтобы ты распоряжался личным временем по своему усмотрению, но, пожалуйста, не забудь принять полониевый сироп, иначе у тебя опять будет болеть головка. Ты взял с собой флягу с сиропом?

– Взял, мамочка, – уверил Санька. – И уже выпил две столовые ложки.

– Хорошо, – явно успокоилась женщина. – Когда вернешься домой, посмотри, на кухонном столе я тебе оставила новые снотворные таблетки. Дядя Гена принес. Экспериментальные.

– Мамочка, я и так хорошо засыпаю, – попробовал было отказаться сын.

– Дело не в твоем сне, – строго напомнила мама. – Дело в оказанной нашей семье чести – испытывать на себе новые препараты по программе «Сон друида», которую возглавляет дядя Гена. Понимаешь?

– Понимаю, – согласился Санька, но все-таки попытался слабо возразить: – Мамочка, я от этих таблеток потом целый день сонный буду ходить. А у меня послезавтра зачет по квантовой физике.

– Потерпи, сынулечка, – жалобно и совсем по-домашнему попросила мама и неожиданно резко перешла на пафос: – Это так важно для человечества! Может быть, однажды с нашей помощью вся страна начнет видеть одинаковые сны. Ты понимаешь, что это значит?

– Понимаю, – со вздохом ответил Санька. – Вход в слой Вернадского, «общая мысль». И там еще…

– Вот и прекрасно, – смягчила интонации мама. – Целую тебя, мой любимый. Не шали.

«Тэп» пикнул сигналом, означающим разрыв связи. Мальчик устало вздохнул, убрал телефон в карман, спустился на землю и направился к трамвайной остановке.

Спустя несколько минут он уже сидел в пустом вагоне и смотрел, как внизу проплывают пограничные жилые районы отчужденных территорий. В большинстве окон горел свет. Наверное, там сидели за праздничными столами счастливые люди и поднимали бокалы с портвейном за наступление самого главного дня в жизни страны. Несмотря на абсолютно безопасную конструкцию титановых путей, трамвай периодически покачивало из стороны в сторону из-за порывов ветра, довольно ощутимых на высоте. Санька улыбнулся, вспомнив, как четыре года назад, когда трамвайная паутина уже оплела весь город, он впервые вошел в вагон и какой ужас у него вызвала поездка. Но тогда он был совсем маленьким.

Впереди показался похожий на ог- ромную заснеженную гору городской комплекс, в котором среди четырех миллионов квартир на сто семьдесят седьмом ярусе была и та, где жил Санька с родителями. Мальчику очень нравилась их квартира. Папе ее выдали, когда он возглавил Научно-исследовательский институт альтернативной энергетики. На том ярусе, где располагалась их квартира, помимо жилого сектора, были еще и огромный парк отдыха с озером, и его школа, и бесконечный торговый комплекс, и еще тысячи научных учреждений со своими заповедниками и экспериментальными базами. Однокласснику Саньки Лаимору Йони даже удалось побывать в одном из заповедников и увидеть настоящего мамонта, которого советские ученые вырастили из найденных в тундре останков замороженного мамонтенка. Вообще-то Лаимора раньше звали Кузей, но, когда его папу приняли в КПСС, вся его семья заслужила высокое право взять эльфийские имена. Отец Саньки был только кандидатом в члены КПСС, но сын уже знал, какое имя у него будет через полгода. Его будут звать Миолан, что по-эльфийски означало «раскрывающий тайну».

Трамвай скользнул по рельсам вниз и погрузился в транспортный шлюз. Мимо проносились грузовые эшелоны, сверкающие никелированными бортами, на которых красовались сиреневые эмблемы с буквами УВ. Это означало, что за стальными бортами вагонов находилось главное сокровище Союза Советских Социалистических Эльфийских Республик – «умный войлок», без которого современный мир просто не мог бы существовать и развиваться.

Трамвай добрался до остановки, и мальчик вышел на полупустую платформу. Прямо на него с телеплаката на стене смотрело мужественное лицо Генерального Секретаря, под изображением которого горела надпись «Человек может быть счастлив, только если счастлив весь мир». Санька запахнул пальто и направился к огромным дверям пассажирского лифта, у которого уже скопилось несколько граждан. Неожиданно он замер. Рядом с почтенного вида мужчиной в форменном кителе Службы Продовольственного Обеспечения стояла Аня. Санька сразу ее узнал по длинной русой косе и манере носить свой школьный ранец на одной лямке, небрежно переброшенной через плечо.

– Добрый вечер, Аня, – застенчиво выдавил Санька.

Аня обернулась на его голос, и ее лицо озарила улыбка.

– Поздравляю тебя, Саша, с Первым днем! – произнесла она и принялась разглядывать своими голубыми, как утреннее небо, глазищами мятое пальто мальчишки.

– Ты что, где-то упал? – поинтересовалась она.

– Да нет, – отчего-то засмущался Санька. – Я ездил на отчужденную территорию смотреть.

– Это не опасно? – выражение лица девочки выдало ее любопытство.

– Нормально, – стараясь выглядеть как можно мужественнее, заверил он. – Там же никого, кроме механиков, нет. А они не агрессивные. И почти никогда не выходят к людям.

– Как интересно! – вздохнула девочка. – Жалко, что папа мне не разрешает ездить на смотровые площадки…

Глава Научного Совета по энергетике при Секторальном правлении, Анин отец постоянно о чем-то спорил с отцом Саньки на научных конференциях. И хотя они вместе сражались во время Второй мировой войны на Белорусском фронте, а их дети даже какое-то время учились в одном классе, ученые мужи никак не могли найти общий язык.

– Ты откуда едешь? – решился спросить мальчик.

– С фигурного катания, – ответила девочка. – У нас зачет был. Я сдала на пять. Жаль, что приходится так далеко ездить.

– Здорово! – улыбнулся Санька. – Если так и дальше пойдет, то тебя могут отправить на спартакиаду в третий комплекс. Говорят, что там товарищ Шалар будет.

– Ну и что? – пожала плечами Аня. – Товарищ Шалар сам говорил, что главное в спорте – это самосовершенствование, а не награды.