— Ты там смотри, если что, звони сразу. Ну, бывай.

Говоров подал сумку, скупо кивнув на прощанье, и направился на перрон. Вокзал жил своей жизнью. Спешили провожающие и уезжающие. Таксисты наперебой предлагали свои услуги. Прибывшие в Москву, тщетно пытались сторговаться за проезд. Вокзал шумел, пил кофе и водку…

Говорову было неприятно, что Стрельников ему чего — то не договаривает. Но лучше, что он уехал. Там, смотришь ситуация и проясниться. Стрельников мне не верит. Решил, что я сливаю информацию. Хотя, как бы я себя повел на его месте?

Поезд «Москва — Севастополь» набирал скорость. Пассажиры, наконец — то, постелив постели, притихли по купе. Проводник, буднично проверял биллеты. Было слышно, как бодрым голосом, предвкушая дополнительный заработок, перечислял услуги. Оказывается, кроме кофе, чая и минеральной воды, можно заказать еще спиртное и сигареты, естественно за отдельную плату. Все было, как всегда, при дальнем следовании.

Стрельников наблюдал за мелькающим однообразным пейзажем, и прикидывал, сколько километров отъехал от Москвы, до тех пор пока поезд не начал потихоньку притормаживать. Стрельников приготовил свою дорожную сумку и вышел с купе. Объявили станцию.

— Мужчина, вы куда? Стоим две минуты. Никаких перекуров на улице! Ждать не будем, не надейтесь! — рассерженный голос настиг Стрельникова при выходе с вагона.

— Не беспокойтесь, я выхожу. Приехал.

— Куда приехал? Стоило билет брать! Только места занимают. А потом сами не знают куда едут, — молодая дородная проводница, возмущалась скорее для порядка, радуясь «левому» пассажиру, который займет место в четвертом купе.

Через две минуты, как и обещала бойкая проводница, поезд медленно тронулся вдоль перрона. Стрельников остался один на маленьком полустанке. Привокзальная касса была безнадежно закрыта. И только в зале ожидания, разговаривая в пол — голоса, сидели две женщины.

— Подскажите, как вернуться сегодня в Москву, — присаживаясь напротив них, спросил Стрельников.

— Да как доехать-то? Сегодня уже никак.

— Что значит никак? — перервала собеседницу другая женщина, — Если спешно надо, так дед Матвей может подвезти до разъезда, а там такси возьмешь, если деньги есть. Дерут в три дорога. А коль не спешно, так заночуй у Матвея. Утром уедешь. Только купи сразу бутылку. Без таксы дед не пустит.

— Ты того, не покупай в магазине — сплошная отрава. Лучше деньги дашь на самогон. Помнишь, как неделю назад Полька отравилась? Еле спасли.

И женщины уже не обращая внимания на Стрельникова, повели свой душевный разговор, сочувствуя знакомой Польке.

В Москве Стрельников оказался около восьми вечера и то, можно сказать — сплошное везенье. Дед Матвей был в хорошем расположении духа и главное — не пьян, что случалось последнее время очень редко. До переезда доехали за пол — часа и сразу удалось поймать такси.

Стрельников чувствовал себя комфортно только в своей машине и устал от дороги на перекладных неимоверно. Может, послать все к черту, и вернуться домой. Принять душ, сварить кофе, включить музыку и плюнуть на всех и вся. «Пусть караулят под подъездом, ездят по городу, подслушивают. Стоп! Он резко оборвал свое нытье и позвонил Лере. Против ожидания, трубку Лера не брала. Он потоптался на месте, решая стоит ли ехать к Лере, если ее нет дома.

Ночь надвинулась не заметно. Когда Стрельников вышел из метро, на улице оказалось значительно темнее, чем предполагал. Поймав такси и, назвав по памяти адрес старого друга, Стрельников забрался в салон. Ехать пришлось долго. Аркадий жил на окраине города. Стрельников ехал на удачу, предварительно не созвонившись, боясь нарваться на отказ, что случалось неоднократно, учитывая специфику работы. «Фотохудожник, — просвещал при редких встречах Аркадий, — работает с фотомоделями. А это процесс творческий и глубоко интимный, способный затянуться на двадцать четыре часа. Так, что сам понимаешь — в каждой профессии свои издержки.» Но судя по тону свободного фотохудожника, издержки ему явно нравились.

Стрельников, с надеждой, быть услышанным, не отпускал кнопку противно трезвонящего звонка до тех пор, пока из соседней квартиры не вышла старушка.

— Молодой человек, что ж вы трезвоните на весь подъезд? Уехал ваш собутыльник еще на прошлой неделе, — недовольным голосом проскрипела старушка и моментально скрылась за дверью, не забыв запереться на все задвижки.

«Вот и приехали, — разочаровано подумал Стрельников. Пока остается только гостиница.

Лерин телефон по-прежнему не отвечал.

Гостиница, попавшаяся на пути, ничем не порадовала Стрельникова. Первое, что увидел, подойдя к конторке — объявление «свободных мест нет». Небольшая, полированная под стать столешнице рамочка, лишала поздних посетителей всяких надежд.

— Марина, — Стрельников остановил взгляд на бейджике с именем. — Вы извините меня за назойливость, но, может, есть всего одно место в любом номере, а табличка просто не знает об этом? — заговорщицки понизив голос, продолжал Стрельников.

Девушка подняла брови и, встретившись с мягким, слегка наивным взглядом довольно интеллигентного молодого мужчины, подвигала мышкой, отыскивая что- то в компьютере. Глаза пробежали по экрану.

— Я бы рада вам помочь, но, увы.

Дежурная мило улыбнувшись, и даже, как показалось Стрельникову, развела руками.

С таким же успехом он заехал еще в пару гостиниц. Мест не было, словно, сами москвичи переселились на эту ночь в гостиницы, что бы Стрельников коротал ночь на вокзале.

Он даже деньги предлагал дежурной, неумело протягивая купюру, на которую можно было снять номер на пару дней. Мест не было. Ехать в центр не имело смысла. Стрельников расположился в холле, бросив сумку возле кресла. Похлопав по карману и в очередной раз удостоверившись, что флэшка лежит на месте, достал телефон. Дежурная в очередной раз посмотрела на позднего посетителя. Трубку никто не брал. Музыка оборвалась. Стрельников посмотрел на часы. В полдвенадцатого ночи Лера должна быть дома. Павел терпеливо набрал номер снова. На этот раз трубку Лера взяла сразу.

— Павел? Что случилось?

Голос был совсем не сонный, как того хотела Лера. Стрельников даже уловил хорошо скрываемое раздражение.

— Я приеду к тебе.

В трубке на том конце повисло молчание.

— Павел, ты смотрел на часы? Тебе, что завтра не на работу?

— Я еду к родителям на неделю. Хотел заехать к тебе.

Опять повисло молчание, но только на мгновение.

— Почему ты не позвонил раньше, я б не осталась на ночь в родителей?

— Ты трубку не брала. Ладно. Извини, что разбудил. Вернусь, позвоню.

— Па-аш, а ты точно, не сердишься на меня?

Лера поцеловала на прощанье трубку и отключилась. Протяжный чмок повис в воздухе. У нее кто — то есть. Он думал об этом совсем отстраненно и…спокойно. Потом испугался своего безразличия и снова прислушался к себе.