На праздник собирались каждый отдельно. Ян сам повязал себе галстук, хотя это уже стало их совместным ритуалом. После проведенной вместе ночи, перед выходом, Лиля сама повязывала ему галстук и приглаживала воротник сорочки, и было в этом что-то доверительное, семейное, настоящее. Теперь это вдруг испарилось. Ян словно нарочно отверг помощь и заботу девушки; он как будто избегал ее прикосновений и слов, и на ее наряд не обратил внимания, хотя Лиля тщательно готовилась к этому вечеру и надела потрясающей красоты платье цвета красного вина, с глубоким вырезом на соблазнительной груди. Причесывая светлые локоны, она сидела на постели, закинув ногу на ногу, но Ян лишь мельком глянул в ее сторону и совершенно отсутствующе улыбнулся. От этой равнодушной, дежурной улыбки Лиля чуть не расплакалась тут же, хотя и сохранила на лице спокойное и невозмутимое выражение.

— Ян, что происходит? — поинтересовалась она так, словно речь шла о чем-то незначительном, о какой-нибудь мелкой покупке в магазине. Он, рассматривая себя в зеркало, задумчиво вздернул брови, небрежно приглаживая волосы.

— А что происходит, — произнес он таким же безликим и равнодушным голосом, как и его улыбка. За это Лиля терпеть его не могла; если он хотел что-то скрыть или вообще не хотел говорить на интересующую ее тему, он просто изображал непонимание, всем своим видом показывая, что ей не следует совать свой нос в это дело, и Лиля отступала, потому что вынести долго его ледяные отговорки и деланное равнодушное непонимание она была не в состоянии.

— Ян, ты отдалился, — теряя терпение, ответила Лиля, покачивая ножкой. На сей раз вопрос был не пустяковым, не шуточным и касался ее непосредственно, а значит, отступать она не намерена, сколько бы он ни ломался и ни включал дурака! Он, глянув на ее отражение, на ее покачивающуюся ступную, затянутую в золотистый капрон, снова безразлично пожал плечами.

— Как ты думаешь, почему это произошло? — все тем же отвратительным, безликим голосом произнес он, и Лиля не выдержала, подскочила на ноги, в мгновение ока оказавшись рядом с ним.

— Ты… ты изменил мне? — дрогнувшими губами произнесла она. Ее руки легли ему на плечи, она еле сдерживала слезы, вмиг наполнившие ее глаза, и Ян, с сожалением глянув в когда-то любимое лицо, лишь чуть качнул головой.

Девушка по-прежнему волновала его, не могла не волновать. Она была красива и соблазнительна. Даже сейчас, думая о другой, он не мог не отметить, что белоснежная грудь Лили, виднеющаяся в шикарном декольте, слишком соблазнительна, чтобы не захотеть ее поцеловать, обнять ладонями. Но… что-то словно не пускало его притронуться к этой женщине, которая вдруг перешла в разряд "чужое", что давало свободу и ей, и ему. А если это тронуть… взять, припасть губами к мягкой коже, стиснуть, обнять это соблазнительное тело, то снова придется признать это — своим, и снова стать не сводным. И тогда нельзя будет думать о Саше, о ее стройных ногах и таких сладких, податливых губах…

— Нет, Лиля, — мягко ответил Ян, осторожно убирая со своих плеч обнимающие его руки. — Мы начали отдаляться не поэтому.

— Но измена была? Ты изменил мне? — Лиля почти рыдала, слезы текли рекой, чертя на напудренных нарумяненных щечках мертвенно-белые некрасивые полосы. — Этой ночью ты был с другой?

— Да, — ответил Ян. — Так вышло.

— Вышло?! — взвизгнула Лиля, замахиваясь на Яна, но тот перехватил ее руки, сжал бьющуюся в истерике девушку, пережидая ее первую, самую горячую реакцию. Ее силы быстро кончились. Рыдая, девушка перестала трепыхаться, обмякла, оставила попытки ударить его по лицу, влепить пощечину, и Ян осторожно отпустил ее ослабевшие руки.

— Поэтому, — продолжил он, и его слова словно камни падали в душу девушки, пригибая ее к земле невыносимой болезненной тяжестью, — я предлагаю тебе расстаться. Честно. Без унижений, без сцен. И прощения не прошу. Я попросил бы его, если бы хотел сохранить наши отношения. Или вообще промолчал бы. Эта связь… она была нечаянной, девушка для меня ничего не значила. Но мне было хорошо с ней.

— А со мной, значит, плохо?!

— Вот мы и подошли к причине нашего отдаления, — безжалостно произнес Ян, глядя в зареванное лицо Лили. — В точку. Я не чувствовал искренности между нами. Ее просто не было.

— Ян! — со страстью выкрикнула Лиля, снова припав к его груди, обнимая его лицо горячими дрожащими ладонями. — Ян, ну, прости Это я виновата, я! Я нарочно играла! Правда!

Он нахмурился, убирая ее назойливые руки, неприятно лезущие ему в лицо.

— Зачем? — коротко спросил он. Лиля расмеялась сквозь слезы, пожимая плечами:

— Я хотела, чтобы ты думал обо мне как… как…

— Словом, вводила меня в заблуждение, — подвел итог Ян. — Ладно, не будем об этом. Сейчас это все равно и не важно. Я принял решение.

— Но я его не приняла! — выкрикнула Лиля, взвившись. Ее глубокие серые глаза, обычно такие игривые, наивные, озорные, сейчас смотрели в лицо мужчины прямо, яростно, и можно было поклясться, что в этом взгляде сверкает несгибаемая сталь. — Я не приняла, Ян. Ты сбрасываешь меня со счетов? То есть, меня никто не спросит? Ну уж нет. Я не заслуживаю того, чтобы меня вышвырнули на помойку, как изломанную куклу. Нет.

— Ох ты, ох ты, — произнес Ян, чуть улыбаясь. В его глазах, рассматривающих девушку, залясали смешливые искры, в углах глаз залегли морщинки. — А вот это, кажется, настоящее… цепкая и целеустремленнная девушка. Охотница.

— Что, не нравится? — рыкнула Лилька, прекратив играть в наивную девочку. Ее злые слезы мгновенно высохли, она отерла мокрые щеки, прямо глянула в его глаза и Яну показалось, что она словно маску сняла — так разительна была перемена. — Всем подавай веселеньких и юных девочек, а умных сильных женщин вы терпеть не можете!

— Можем, — все так же улыбаясь одними глазами, ответил Ян. — Можем. Но ты не умна, Лиля.

— Что?! — выпалила Лиля, побагровев до корней волос. Казалось, от злости у нее даже глаза покраснели, белки налились кровью, выступили мелкие сеточки капилляров в уголках. — Я, по-твоему, еще и дура?! Нет, разумеется дура, если ты гуляешь налево и направо от меня, а мне…

— Я не гуляю, — перебил ее Ян, чувствуя закипающую ярость. — Я — не гуляю. А ты даже сейчас говоришь глупости, зачем-то разжигая скандал.

— Зачем-то?!

— Он ничего не изменит, Лиля.

— Ян! — рассерженное выражение лица девушки мгновенно сменилось умоляющим, испуганным и трогательным, и Ян лишь покаал головой: какова артистка! — Давай все забудем! Я забуду, Ян! Как будто не было измен. Никогда не вспомню. Правда. Давай начнем все сначала! Помнишь, как нам хорошо было? Ну ведь было же!

— Лиля! — уже раздраженно рыкнул Ян. — Давай обойдемся без этих трагедий! Не унижайся, не надо. Мне это совсем не нравится и не нужно.

— Ян! — взвизгнула Лиля, из ее глаз снова брызнули слезы, теперь — настоящие, горькие, отчаянные, и Яну стало стыдно и нестерпимо жаль девушку, которой он, несомненно, причинил боль. — Ты не понимаешь! Я же люблю тебя, сумасшедше, Ян! Я на все готова ради тебя, я все сделаю, а ты… ты же сам говорил, что хорошее надо ценить и беречь, так почему не ценишь?!