– Заходи, – он воровато посмотрел по сторонам и быстро втянул меня в номер.

– Веня, ты мне соврал, – с порога упрекнула я.

– Я? – он сделал круглые глаза, еще не зная, как отнестись к моему заявлению. – Соврал? С чего ты взяла?

– С того, что ты сказал, будто встречался с Ликой в тот день, о котором я тебя спрашивала, только утром, тогда как люди тебя видели с ней и вечером. Причем вашу беседу душевной назвать было нельзя. Может, объяснишь, что между вами произошло?

– Кто ж тебе такое сказал?

– Устроить очную ставку? Было? Отвечай!

– Ладно, мы действительно вечером столкнулись в ресторане. Я вернулся из города голодный как пес. Пришел в ресторан, чтобы поужинать. Набрал всего. Только сел за столик, тут она идет. Ей бы пройти мимо, но нет, она стала ко мне задираться: «А что это вы, Вениамин, одни? С компанией не повезло? Подруги подругами, но ведь хочется большой и чистой любви. Я бы на вашем месте назвала ваш салон не «Донна Белла», а как-то ближе по теме. Например, «Дон Педро»». Вот скажи, она что, без намеков не могла обойтись? – С обидой спросил Веня. Я и Алина знаем, что наш Куропатки относится к так называемому сексуальному меньшинству. Свою ориентацию он не скрывает, но и не афиширует, и страшно не любит, когда его этим подкалывают. От кого-кого, а от Ивановой Веня не смог снести насмешки. – В общем, – Куропаткин тяжело вздохнул, – после этих слов я высказал ей все, что о ней думаю: и о том, что дипломы у нее липовые, и том, как она переманивает клиентов бессовестным образом. Дело ведь не только в Розалии Леонтьевне, вместе с ней к Ивановой ушли еще несколько клиенток. А еще на нее все мастера жалуются: в профессии она ноль без палочки, ни одной прически сама не сделала, а туда же – считает себя непревзойденной.

– Веня, а что ты сказал о липовых дипломах? – насторожилась я.

– После того как Иванова у меня переманила Розалию Леонтьевну с подругами, я решил заглянуть в «Клеопатру», посмотреть на особу, которая у меня клиентуру отбивает. Пришел. В холле висят дипломы об окончании разных курсов, а так же дипломы, свидетельствующие об участии в конкурсах и занятых на них первых местах. Большая часть дипломов датирована прошлым и позапрошлым годом. А город, в котором проходили все эти конкурсы, – Томск. В Томске у меня живет дядя, кстати, тоже парикмахер, и не просто парикмахер, а преподаватель училища, в котором обучают парикмахерскому искусству. «Уж не он ли выучил моего конкурента?» – подумал я и тут же набрал дядюшкин номер. От него узнал, что курсов, которые закончила Иванова, не существует и не существовало никогда. Не было и конкурсов «Золотой локон», «Шпилька» и «Сибирский цирюльник». Никаких конкурсов не было. Значит, все дипломы поддельные. Об этом я сказал Ивановой. Она в лице переменилась, зашипела и едва сдержалась, чтобы на меня вино из бокала не выплеснуть.

– И что ничего не объяснила?

– А что она могла мне объяснить? Что купила дипломы? Могла и не покупать, а на компьютере нарисовать любую картинку, а потом отпечатать – вот вам и диплом. А печать? Кто печать разглядит? Но бог шельму метит – с городом Иванова не угадала. Разве она могла знать, что там у меня дядя живет? Так ты представляешь, она мне еще угрожать стала, что разорит, всех клиентов отнимет. Вот ведь… – Веня сквозь зубы прошептал бранное слово.

– А что было потом?

– А что было? Она ушла, испортив мне аппетит. Я бросил на столе еду и пошел к себе в номер.

– И к Ивановой не заходил? – на всякий случай спросила я. – Может, ты решил до конца выяснить отношения?

Веня с обидой на меня посмотрел – как я могла про него такое подумать?

– А знаешь, – выдержав паузу, продолжил Куропаткин. – Я рад, что болезнь испортила ей отдых. Что там у нее понос, золотуха? Это ее бог наказал за вранье и черный язык.

– Веня, у Ивановой… да что уж теперь умалчивать – умерла она. Вроде бы сердце дало сбой.

– Умерла? – Веня до синевы побледнел и затрясся. – Как умерла? Но ты ведь не думаешь, что это я ее грохнул?

– Грохнул? Как грохнул?

– Ну по голове или там ножом.

– Веня, чем ты слушаешь? Лика умерла от сердечной недостаточности. Я не специалист, но понимаю так: если у нее было слабое сердце, она могла физически устать, понервничать, выйти из себя – и как результат сердечный приступ.

О том, что в крови у Ивановой нашли сильнодействующее лекарственное средство в совокупности с алкоголем, я умолчала.

– Я что ли ее довел? Ну что ты! Да плевать я хотел на Розалию Леонтьевну. Все нервы она мне вытрепала своим «мелким бесом». Я в глубине души даже рад, что она сменила мой салон на «Клеопатру». Пусть бы Лика ее прихоти терпела. Я даже хотел поблагодарить ее, – оправдывался передо мной Веня.

– Поблагодарить? А вместо этого…

– Нет, я, конечно, разозлил Лику, но не более того. Выходя из ресторана, она столкнулась с Леопольдом Краюшкиным. С ним она была мила, весела. Он даже в ресторан передумал идти, потащился за ней следом. Куда? Не знаю.

– Краюшкин? – удивилась я. – Точно Краюшкин?

– Я не слепой!

– Ладно, Веня, отдыхай. Не забудь, что завтра мы переезжаем во Флоренцию.

Покинув озадаченного Ликиной смертью Куропаткина, я направилась в свой номер. Под дверью меня уже ждали Алина и Степа.

– Что так долго? – пробурчала Алина. – Второй раз к тебе спускаюсь.

– Заходите, – я открыла дверь и пропустила подруг в номер.

Алина упала на мою кровать. Степа присела в кресло.

– Может, кофейку попьем, чтобы лучше думалось? – предложила я и выложила из сумки маленький кипятильник, добрый спутник всех туристов, выходцев из СНГ. По-моему, только наши соотечественники, привыкшие экономить на всем, вместо того, чтобы пойти в кафе и с комфортом выпить ароматную чашку кофе, возят с собой кипятильники, кружки, банки с сахаром и кофе.

– Можно и кофейку, – согласившись, Алина кивнула головой. – Конфеты Краюшкина у тебя остались? Я свои уже съела. Угостишь? – спросила она и потянулась к моей нетронутой коробке.

Алина сладкоежка и за конфетку готова продать, если не мать родную, так родину точно. Я ем шоколад только под охотку.

– Кстати, о Краюшкине, – сказала я, опуская кипятильник в банку. – Степа, ты застала Леопольда в номере?

– Застала, но толку? Ваньку валять он не стал, сказал, что уже знает о смерти Лики от Софьи Андреевны. Повздыхал, поохал, мол, вот как в жизни бывает. На мой вопрос – не пересекались ли его пути-дороги с Ликой в тот день? – ответил лаконично «нет».

– Как «нет»? И этот «нет»? – хмыкнула я. Что же получается? Сначала все как один говорят, что Лику в тот день не видели, а начинаешь выяснять, каждый с ней в тот день общался. – А вот Куропаткин утверждает, что Лика столкнулась с Краюшкиным на выходе из ресторана. Обмолвившись двумя словами с Ликой, Краюшкин в ресторан идти передумал и удалился с ней в неизвестном направлении. «В неизвестном направлении» надо понимать, что Куропаткин видел только, как они вместе вышли из ресторана.