Начальнику сборочного цеха Роману Шарулеву было некогда обсуждать убийство генерального директора и сочинять версии. Через месяц предстоял очередной пуск «Курьера-16», монтаж запаздывал, а значит, и график испытаний мог сорваться. Вчера вышла из строя секция на стапеле, поэтому сборка приостановлена, а секцию надо надежно укрепить. Домой он пришел уставший поздно вечером, и все, что говорила Таня, ему казалось глупым и неуместным.

— Все обсуждают, что Яценко убили из-за того, что отказался «откаты» давать вашему Космическому управлению.

— Таня! Где ты слышала эту ерунду? Сейчас люди будут говорить все что угодно. Ты не повторяй!

— Я, между прочим, молчала, когда наши дамочки про него судачили.

— Вот и молчи, за умную сойдешь.

— А ты сам-то что думаешь?

— Мне про это думать некогда, следствие на это есть, пусть там думают. У меня работы невпроворот, спутник на выходе, аврал, то одно сыпется, то другое.

Жена словно его не слышала.

— А еще одна версия, что из-за женщины его убили!

— Конечно, как без бабы. Даже если ее нет, вы ее обязательно придумаете. За что я спокоен, теперь тебе есть о чем со своими тетками поговорить. Кстати, сколько сегодня потрачено на продукты? Я не вижу чеков.

— Чеки в моей сумке, сейчас отдам, — разозлилась Таня. Что бы ни случилось, даже убийство большого начальника, а ему лишь бы проверить расходы семьи. Она привыкла лукавить, прятать дома купленные на папины деньги вещи, чтобы не раздражать домашнего скупого рыцаря.

Скоро у невестки день рождения, и предстоит убедить мужа купить Алене золотые сережки, сын у них единственный, и невестка должна ему соответствовать. Интересно, что может быть более весомым аргументом для Романа? Татьяна давно перестала ходить с ним по магазинам, потому что когда он спрашивал цену, то мог злобно заорать, не стесняясь ни жены, ни других покупателей:

— Вы что, все тут с ума посходили?! У вас кто-нибудь за что-нибудь отвечает!

Таня стояла рядом и краснела от стыда. А как Роман контролировал строительство коттеджа, меняя одну бригаду на другую, устраивая скандалы по любому поводу из-за дороговизны отделочных материалов, мебели! Интересно, сколько он на этом сэкономил и сколько тогда стоят ее потраченные нервы?

Утром Романа Шарулева вызвал Серегин:

— Роман Петрович, вы знаете, что после смерти Яценко должность генерального директора фирмы освободилась. Через неделю наше кадровое управление будет отсылать в Москву список резерва. Думаю, что вам стоит принять участие в конкурсе.

— Я не готов, Николай Николаевич.

— А кто, мой дорогой, был готов к тому, что Яценко убьют? К такому не подготовишься заранее. Но жизнь продолжается даже при таких печальных обстоятельствах.

— А вы сами?

— Я уже вышел в тираж погашения. Дождусь, кого назначат, и спокойно пойду на пенсию, или, если советником оставят, может, еще поработаю, буду советовать что-нибудь мудрое. Вот тебе сейчас советую. Шанс, что тебя назначат, — маленький, но он есть. Может, ставку на варяга сделают, на москвича. Хотя какой москвич поедет работать в Сибирь? Они дальше Садового кольца выезжать не любят.

Весь рабочий день Роман думал о разговоре с Серегиным. Он считал свою должность начальника цеха престижной и мечтать о таком карьерном взлете не мог в силу нереальности возможного события. Но если судьба дает ему шанс и намекает, что может выдать очередной счастливый лотерейный билет, почему бы не попробовать? Это ведь совсем другие возможности и другие деньги.

Дома Шарулев нарисовал схему референтных лиц, принимающих окончательное решение по назначению. Конкурс, это ведь для отмазки, для того чтобы народ поверил, что на руководящую должность можно выбирать достойного из достойных. В космической отрасли Роман Петрович привык хорошо зарабатывать, но если зарабатывать еще больше, то жизнь будет интересней. Любая государственная программа, проходившая через его цех, «худела» на несколько миллионов, как, например, вагон, шедший от одной станции до другой, из нагруженного становился полупустым. И все было по закону: акты выполненных работ, накладные и прочие необходимые документы имелись. Зачем ему деньги, много денег, он объяснить не мог, нужно, и все. Здесь сказывалось и голодное детство, и лишения, которые терпел маленький Ромка и о которых так хотел забыть, и как раз деньги были тем средством, которое помогало стирать память прошлого. Дома он поделился с женой:

— Таня, мне предложили участвовать в конкурсе на должность генерального директора предприятия.

— Ой, Роман. Кто предложил?

— Серегин. Ты же знаешь, я стоял в резерве.

— Роман, у нас много кто и на кого стоит в резерве. Только места можно никогда не дождаться, это я тебе как бывший кадровик говорю.

— Какие еще советы даст бывший кадровик?

— Хочешь, я с папой поговорю, у него связи в министерстве, которое сейчас управление, остались, может, какие людишки есть, чтобы слово замолвили. У тебя только ведь в Москве Нестор?

— Ну да, Несторов Павел Анатольевич. Правда, давно не виделись, не созванивались, но ради таких дел можно и материализоваться, напомнить, как в одной общаге на сессии все время хотели жрать. Жрать и спать, и больше ничего. Пашка удачно женился на москвичке, стал сам москвичом, устроился в Министерство обороны, а потом плавно перешел к изучению космоса. Но у него последние три года проблемы были, там пришли новые люди, старых всех от дел отстранили, может, он уже и не в «космосе».

— Роман, не звонить, а лететь надо, брать командировку и лететь. Не телефонные это разговоры. Паша — человек осторожный, был крупным чиновником, не станет он с тобой ничего по телефону обсуждать.

— Ты права, жена. Буду думать.

В постели они оба не могли долго заснуть. Таня представляла, какие возможности появятся у нее, если Роман выбьется в большие начальники. Сколько будет новых знакомых, как будут завидовать ей и обсуждать ее нынешние приятельницы. Только как ему сказать, что надо купить новый костюм и хватит, черт возьми, экономить. А ей обязательно надо похудеть, купить несколько красивых платьев.

Тане казалось, что уже с этим предложением, поучаствовать мужу в конкурсе, повеяло другой, сладкой жизнью, где будут приемы, выставки, вернисажи, тусовки по поводу и без повода, где ее наконец заметят, оценят по заслугам. Что она видела в своей жизни? Закомплексованного и скупого мужа, скрывавшего свою многодетную родню. Но ведь на то она и проработала всю жизнь в отделе кадров, что знает многое об этой бедной в прямом смысле слова семейке, не один запрос в его район делала. Бумаги писала, ответы читала и рвала, потому что выправила, вычистила анкету мужа и получалось действительно, что он сирота, и ее это устраивало, не приходится помогать и содержать ораву родственников. Мужу этого не надо, он от них отказался, а ей и подавно не хочется ничем заморачиваться.