“Разве ты не можешь сказать совету, насколько важно это тебе?” Я спросил. а “Если они поймают Ciaran,а то я не буду в опасности больше.”

Хантер встряхнул свою голаву, не смотря на меня. “Желанием совета я здесь.”

Я смотрела на него, чувствуя натиск симпатии. Я думала, о том каким был очень молодой Хантер тогда, когда его родители исчезли. Я могла только вообразить, как отчаянно он хотел их назад. “Я сожалею,” прошептала я.

Хантер не говорил. Он только потянулся, взял мою руку, и поднес ее к его губам.

“Я помогу тебе найти их,” сказала я.

“Хорошо,” была последняя вещь, которую он сказал перед тем как пошел назад. Он не оглядывался назад, поскольку я села в мой автомобиль и уехала.

С Морган было что то нетак вчера вечером. Я не знаю сошла ли она с ума или ее сила вышла из под контроля, но вещи наачали летать по комнате и взрываться. Я была чертовски испугана.

Теперь я не зная что же мне делать. Круг начался очень хорошо. У меня мало знаний о Викка, но есть что то, что заставляет меня думать что я делала это все раньше, как позабытая мелодия. Вроде слова забыты, но если я постараюсь и вспомню мелодию все станиет по своим местам.

Именно так я чувствовала себя вчера… какое то время.

Магия Морган это чтото другое. Я боюсь то как она использует ее.

Я была бы рада если бы она покинула ковен. Тогда Мэри Кэй чувствовала бы себя лучше и мой страх тоже бы прошел.

— Алиса

Г. Пауэлл ждал до последних пяти минут класса, чтобы пасовать назад сортируемые экзамены.

Класс гудел, поскольку он пробивался вокруг комнаты, помещая бумаги facedown на столах. “Хорошо сделанный,” он шептал Клэр Кеннедай, и, “Большая работа,” Энди Назюеллу. Надежда трепетала в моей груди. Энди не был большим студентом. Может быть я не сделал так ужасно, как я думал.

Г. Пауэлл хлопнул бумагу на моем столе. Его рука была все еще моментом, поскольку он смотрел вниз на меня. “См. меня после класса,” сказал он. Дерьмо. Я перевернул бумагу, мой сердечный ужас. Наверху было большое красное число. Шестьдесят три.

Звонок звонил, и каждый тек из классной комнаты, сравнивая бумаги и беседу. Быстро я пихал мой экзамен в моем переплете и перетасовал до стола г. Пауэлла. Я мог едва даже смотреть на него.

“Morgan,” сказал он, сворачивая его оружие на его столе, “мы говорили об этом прежде. Ваша отметка в этом классе понизилась значительно с первого семестра, и я надеялся видеть больше усовершенствования.” Г. Пауэлл искал во мне. Он был хорошим преподавателем — видом, кто действительно, казалось, заботился о его студентах — и он выглядел заинтересованным.

“Я знаю, что я испортил,” я ответил. “Я только что был немного… разбитый в последнее время.”

“Это было вторыми из четырех главных экзаменов в течение этого отмечающего периода,” сказал г. Пауэлл. “Экзамены — то, что определяет вашу заключительную отметку.”

Я сделал быстрое умственное вычисление. Даже если бы я получил сто на каждом из экзаменов двух других, то мое заключительное среднее число было бы семьюдесятью восьмью. Семьдесят восемь. Это было довольно далеко от моих обычных стандартов рулона чести.

“Вы действительно понимаете, Morgan, что младшие-летние отметки — то, что большинство колледжей смотрит на то, когда они определяют входные платы,” г. Пауэлл продолжал. “Я боюсь, что я оказываюсь перед необходимостью сообщить вашим родителям об этом.”

О, нет. “Есть ли что — нибудь, что я могу сделать?” Я спросил. “Некоторый дополнительный кредит или кое-что?”

Г. Пауэлл думал на мгновение. “Я не люблю давать одному человеку выстрел в дополнительный кредит, не давая целый класс та же самая возможность,” сказал он медленно.

“Я уверен, что другие люди хотели бы поднять их отметки,” я предложил.

Г. Пауэлл вздыхал. “Хорошо,” сказал он. “Я объявлю об этом классу завтра. Напишите пять — бумаге на восемь страниц на любом историческом предмете для максимума двадцати дополнительных пунктов на следующем экзамене.”

Я душил стон. Двадцать пунктов. Это не походило на много. Но когда я сделал среднее число в моей главе наряду с двумя другими прекрасными экзаменами, я понял, что я мог закончиться с восемьюдесятью тремя средними числами в течение отмечающего периода-a B. Это было бы жестким, но я мог сделать это. “Спасибо, г. Пауэлл,” я сказал быстро, и поворачивался к двери.

“Morgan,” он звонил после меня.

"Да?" Я сделала паузу в дверном проеме.

Он смотрел на меня с вершин его бифокальных очков. “Сделайте это хорошим,” сказал он.

“Вы говорили с Робби?” Я спросил Бульон, поскольку мы вышли из английского языка. Это был наш последний класс. Я не видел ее или Робби весь день, кроме от расстояния — никакой из них не был в обычном пятне утром или за ланчем, также.

Бульон обнимал ее портативные компьютеры к ее груди. "Нет", она принимала. Она носила длинную черную кожаную юбку и неясный черный свитер с декольте, и это сделало ее взгляд таинственным и немного грустным.

Я не был всем, что это удивило. Бульон ненавидел переговоры "отношений". “Почему нет?”

“Честно говоря, Робби довольно волновался кругом в субботу,” сказал Бульон. “Вчера действительно не походил на наилучшее время для чата, Вы знаете?”

“Бри, ты должна поговорить с ним,” сказала я.

“Я знаю, я знаю.” Бульон колебался, ее темные глаза затемнение. "Фактически", она сказала наконец, “я думаю может быть, что Вы должны говорить с Робби. Та сцена в кругу испугала дерьмо из него. Бог, Морган, это испугало дерьмо из каждого. Я также.”

“Но это не была я,” я настаивала. “Это испугало меня, также.”

Мы стояли там в зале на мгновение, только уставившись на друг друга, поскольку студенты текли мимо нас. Я понятия не имел, что сказать. Наконец Бульон протянулся и захватил мою руку. “Слушайте, Morgan. Если Вы говорите, что это не были Вы, то я верю этому. Я буду говорить с Робби для Вас. Но Вы должны знать, что он волнуется о Вас, и я тоже.” К моей тревоге, ее глаза заполнились слезами. Бульон не был большой плаксой. “Мы — друзья, правильно?”

Я глотал трудно. "Право".

— Хорошо. — Бри выдавила из себя вялую улыбку. — Я поговорю с ним. И об этом тоже.

Она понижала мою руку и поворачивалась к ее шкафчику. Я тащился к рудникам, тихо проклиная эти странные вещи, которые продолжали случаться. Я как боялся их как все остальные. Все же каждый думал, что я был позади них.

Стоя перед моим шкафчиком, я чувствовал слабый, ледяной удар бриза мимо меня. Маленькие волосы позади моей шеи повысились. Кто — либо еще чувствовал это? С правой стороны от меня, я увидел Синди Халперн, борющуюся с ее комбинацией шкафчика. Может быть это было только мое воображение.