– Да, сестра Игнация, – пискнул Рук на бегу, влетел в дверь и споткнулся на пороге.

На сестру Игнацию это не произвело никакого впечатления.

– Принеси нам лавандового чаю и печенья с цветами циринника.

Она вперила в мальчика суровый взгляд, и Рук бросился прочь с такой скоростью, словно за ним гнался тигр.

Сестра Игнация вздохнула.

– Боюсь, твоему брату не хватает твоих талантов, – сказала она. – Какая жалость. Мы возлагали на него такие надежды.

Она жестом пригласила Антейна садиться. На стуле, на который она указала, лежала колючая лоза, однако Антейн не осмелился отказаться и постарался не замечать, как лоза колет ему ноги. Сестра Игнация села напротив и наклонилась, испытующе глядя ему в лицо.

– Скажи, ты уже женился?

– Нет, мэм, – сказал Антейн и покраснел. – Я еще недостаточно взрослый.

Сестра Игнация прищелкнула языком.

– Но тебе кто-то нравится, я же вижу. Тебе от меня ничего не утаить, мальчик мой. Даже не пытайся.

Антейн постарался не думать о той девочке из школы, Этине. Она была где-то в этой Башне. Но она была утрачена для него навсегда, и с этим он ничего не мог поделать.

– Я почти все время работаю в Совете, – уклончиво сказал он. И не солгал.

– Разумеется, разумеется, – махнула рукой сестра Игнация. – В Совете.

Антейну показалось, что последнее слово она произнесла немного презрительно. Но тут сестра Игнация чихнула, и Антейн решил, что ему просто показалось.

– Я всего пять лет как старейшина-ученик, но я уже узнал… – Он на мгновение умолк. – Очень много, – докончил Антейн глухим голосом.

Дитя на земле.

Кричащая женщина на стропилах.

Как бы ни старался он забыть, эти две картины всегда стояли перед его внутренним взором. Вдобавок в Совете очень неохотно отвечали на его вопросы. Откуда взялась эта пренебрежительность? Антейн не знал.

Сестра Игнация наклонила голову набок и испытующе поглядела на Антейна.

– Милый, милый мой мальчик, честно говоря, я была чрезвычайно удивлена, когда узнала, что ты вступил в Совет. Признаюсь, я пришла к выводу, что это было не твое решение, а желание твоей… милой мамы.

При этих словах она чуть скривила губы, словно во рту у нее стало кисло.

Она была права. Права целиком и полностью. Антейн вовсе не собирался становиться старейшиной. Он хотел стать столяром. Он говорил об этом матери – часто и подолгу, – но она не желала слушать.

– Работа с деревом, – продолжала сестра Игнация, не замечая удивления, проступившего на лице Антейна, который решил, что она может читать мысли. – Я полагала, ты пожелаешь работать с деревом. У тебя всегда была к этому склонность.

– Вы…

Она улыбнулась, прикрыв глаза.

– Да, юноша, я тоже кое-что знаю. – Она расширила ноздри и подмигнула. – Ты бы удивился, если бы знал, сколько мне известно.

Рук неуклюже внес чай и печенье и тут же пролил чай на колени брату. За чаем последовало печенье. Сестра Игнация бросила на него взгляд, который резал не хуже ножа, и Рук в страхе выскочил вон, словно боясь истечь кровью.

– Что ж, – сказала сестра Игнация, отпивая чаю и не переставая улыбаться, – чем я могу тебе помочь?

– Ну, – сказал Антейн с набитым печеньем ртом. – Я просто хотел вас навестить. Я вас давно не видел. Ну, понимаете, хотел посмотреть, как тут и что. Как вы.

Дитя на земле.

Кричащая женщина.

О боги, а если дикие звери добрались до младенца первыми? Что тогда?

О звезды, почему это происходит снова и снова? Почему никто не прервет эту цепь?

Сестра Игнация улыбнулась.

– Врунишка, – сказала она, и Антейн опустил голову. Сестра Игнация ласково похлопала его по колену. – Не смущайся, малыш, – сказала она. – Ты не единственный, кому хочется посмотреть на нашу львицу в клетке и всласть побояться. Я уже собираюсь брать деньги за вход.

– Нет, – запротестовал Антейн, – нет, я…

Она жестом прервала его:

– Не стоит. Я все понимаю. Это редкая пташка. И загадка не из легких. И источник печали.

Сестра Игнация негромко вздохнула, и уголки ее рта дрогнули, как кончик змеиного языка. Антейн свел брови.

– А ее можно вылечить? – спросил он.

Сестра Игнация рассмеялась.

– Ах, Антейн, милый мой мальчик! От печали лекарства не существует.

Ее губы растянулись в широкую улыбку, словно сказанное было для нее самой лучшей новостью.

– Нет, правда, – гнул свое Антейн. – Не может же она печалиться вечно. Детей теряют многие. Но никто так долго не горюет.

Сестра Игнация сжала губы.

– Нет. Никто. Но безумие сделало ее горе сильнее. Или, быть может, безумие есть следствие горя. Или нет. Так или иначе, ее интересно изучать. Я всячески одобряю присутствие этой женщины в нашей дорогой Башне. Из наблюдения за ее разумом мы извлекаем ценную информацию, которую сумеем употребить с толком. Знание – ценнейшая вещь в мире.

Антейн заметил, что со времени его последнего визита щеки Старшей сестры стали гораздо румянее, чем были.

– Однако, честно говоря, мой милый мальчик, как ни приятно старухе присутствие такого симпатичного юноши, разводить церемонии тебе незачем. Ведь ты когда-нибудь будешь членом Совета. Прикажи мальчику у двери, и он отведет тебя к любому узнику на твой выбор. Таков закон. – В ее глазах Антейн на миг увидел лед. Но она тут же улыбнулась теплой улыбкой. – Идем, мой маленький старейшина.

Она встала и бесшумно шагнула к двери. Антейн пошел следом. Его башмаки гулко стучали по деревянному полу.

Камеры узников были всего одним этажом выше, однако для того, чтобы до них добраться, пришлось одолеть целых четыре лестницы. Антейн украдкой оглядывал все вокруг, надеясь увидеть Этину, ту самую девочку из школы. Послушниц им встретилось немало, но Этины среди них не было. Антейн постарался не слишком расстраиваться.

Лестница свернула налево, потом направо, закрутилась винтом и вывела их в центральное помещение тюремного этажа. Это был круглый, лишенный окон зал. Посередине спиной друг к другу тесным треугольником сидели три сестры. У каждой на коленях лежало по арбалету.

Сестра Игнация величественно взглянула на ближайшую к ней сестру и указала подбородком на одну из дверей:

– Пропустите его к номеру пять. Когда он будет уходить, то постучит. Постарайтесь не застрелить его ненароком.

Улыбнувшись, сестра Игнация вновь посмотрела на Антейна и обняла его.

– Что ж, я пойду, – жизнерадостно сказала она и стала подниматься по винтовой лестнице. Ближайшая сестра встала и открыла ключом дверь под номером пять.