– А машина? – быстро спросил Каморный, пока она неначала рыдать. – Была у него машина?

– Конечно, он на работу на ней всегда ездил. Черная «ауди»,новая, в прошлом году он ее купил.

– И где же она сейчас? – Каморный спросил так, навсякий случай.

– Понятия не имею. – Женщина пожала плечами абсолютноискренне. – У меня муж пропал, так думаете, я буду по машине сокрушаться?

– Так какие еще приметы? – Каморный счел за лучшеевернуться ближе к теме разговора.

– Костюм темно-серый, хороший, рубашка голубая, новая,галстук французский, в золотистых тонах, как сейчас модно... – Онавсе-таки заплакала.

– А могу я посмотреть его фотографию? – поинтересовалсяКаморный.

– Разумеется, вот, самая последняя.

На фото был изображен довольно симпатичный мужчина,загорелый, светловолосый. Одет мужчина был в светлую рубашку с коротким рукавоми белые шорты.

– Это прошлым летом, в Сочи мы с ним были.

– Нельзя ли мне эту фотографию взять с собой? –осторожно начал Каморный. – Ее следует показать кое-кому, кто может точносказать, ваш ли муж был в ресторане.

Он ожидал нового взрыва слез, но женщина огорчилась подругому поводу:

– Вы уже уходите? Подождите, хотите, я кофе сварю?

Каморный понял, что ей страшно и одиноко сидеть в пустойквартире в полной неизвестности.

– Хорошо, я выпью кофе. У вас есть родственники? –спросил он, отхлебывая горячий напиток. – Нехорошо быть одной в такоевремя.

– Близких нет, – отозвалась она, – я ведь сама неотсюда, не здесь родилась, так что и подруг близких здесь нету.

– А в какой фирме работал ваш муж? – гнул своеКаморный, надеясь узнать побольше подробностей про странного самоубийцу, потомучто в глубине души он чувствовал, что Анатолий Веретенников – это он и есть, ужбольно много совпадений – и приметы, и наличие машины, и фамилия на «В»начинается.

– Фирма называется «Теллур», а вот что они там делали, я незнаю, – смущенно призналась женщина. – Толя не посвящал меня в своидела.

– Расскажите мне о нем, – доверительным голосомпопросил Каморный. – Понимаете, если это он там, в ресторане, то ведь неможет же быть так вдруг, ни с того ни с сего... Вы не замечали за нимкаких-нибудь странностей в последнее время?

Она помолчала, глядя в пустую чашку.

– Конечно, замечала, больше вам скажу: я почти уверена, чтоэто он, чувствовала я, с ним что-то происходит. Это с прошлого лета началось,какойто он стал молчаливый, все задумывается. Друг у него погиб в аварии, а он,Толя-то, должен был с ним на дачу ехать, да в последний день что-то спину унего прихватило – радикулит вдруг ни с того ни с сего. Он и остался дома, а теехали по скользкой дороге в дождь, машину занесло, и друга насмерть, аостальных ранило сильно. Я сначала не придала значения – близкий друг погиб,естественно, человек переживать должен. Думала, время все излечит. Съездили мыс ним в Сочи, там муж ожил немного – море, солнце, сами понимаете, а осенью всееще хуже стало. Со мной совсем перестал разговаривать, все молчит, думает,раздражаться стал по пустякам. Душевный кризис у него какой-то. Я такпереживала, даже работу бросила, чтобы ничего не мешало о нем заботиться.

– Вы работали? – удивился Каморный; судя по тому, чтоон узнал и мог видеть в квартире, жили супруги Веретенниковы в достатке,незачем было жене работать.

– Работала, – оживилась хозяйка, – вы знаете,долго не могла работу бросить, а осенью решилась. Работала я в интернате для слаборазвитыхдетей. Нет, вы не думайте, – заторопилась она, заметив, очевидно, какрепортер невольно поморщился, – у нас не дебилы, которым уже ничем помочьнельзя, а просто дети с замедленным развитием. Некоторые внешне нормальные,просто близко к нижней границе развития. Ведь их-то как раз обязательно нужноучить, потому что нормальный ребенок чтото может спросить, что-то по телевизоруухватит, а этим-то как трудно все дается.

«Странное дело, – размышлял Каморный, – если мужстал мрачный, раздражается по пустякам, то какая мысль сразу же приходит вголову любой жене? Увлекся другой. А когда муж начинает приходить поздно,говорит, что задерживается на работе, но дома тихий и смирный, то нормальнаяжена сразу же сообразит, что с той, другой, у мужа все в порядке, любовьвзаимная, и нашли место для встреч. Дальше жены поступают по-разному, но впервой, так сказать, стадии супружеской измены все мыслят одинаково. Однакоэтой жене, судя по всему, такая мысль в голову не приходила. А почему?Откровенно говоря, женщина она, может, и неплохая, но зануда порядочная. Изапросто мог муженек от такой загулять. Но получается несоответствие:Веретенников был хмур, раздражителен, но приходил поздно, не рассказывал жене,где пропадает, и вообще мало с ней общался. Уж если бы он с бабой был, тозаранее придумывал оправдания. И потом, если у тебя женщина, то зачемсамоубийством жизнь кончать? Нет, здесь не то...»

– И что же вы преподавали? – из вежливости спросилКаморный.

Ему стало скучно, он понял, что вряд ли выяснит у этойкурицы что-либо интересное, и нужно скорее уходить, не забыв прихватитьфотографию, чтобы предъявить ее для опознания гардеробщице Дине из ресторана.Но если он хочет продолжать свое расследование, то потом придется уговорить этубабу дать интервью для программы криминальных новостей, если выяснится, что этоее муж сгорел в ресторане. Стало быть, нужно оставить о себе благоприятноевпечатление, иначе в следующий раз она его и на порог не пустит.

– Я преподавала ручной труд, – с гордостью ответилаНина.

Каморный чуть не поперхнулся остывшим кофе, но она этого незаметила.

– Да, ручной труд для девочек.

– Домоводство, что ли? – с трудом вспомнил Каморныйслово из школьной жизни.

– Видите ли, домоводство подразумевает наличие дома, семьи.А для моих девочек это, сами понимаете, вряд ли возможно. Ведь головки-тослабые – кто на такой захочет жениться? И детей нельзя заводить. И ко всякойумственной работе они не способны. Но как раз руки-то у многих очень хорошие.Вот я и старалась дать им побольше умения всякого – учила шить, вязать,вышивать, ковры даже мы ткали.

Тут Каморный понял, почему квартира с первого взглядапоказалась ему несколько своеобразной, – на стенах висело множество паннои тканых ковриков, выполненных, как он понял, самой хозяйкой.

– И пришлось работу бросить, ради мужа, – пригорюниласьхозяйка, – а как уж меня уговаривали, завуч Валерия Петровна прямообиделась, что я ухожу.

Каморный испугался, что сейчас начнется перечисление всехшкольных сплетен, и поднялся.

– Уж простите, Нина, но я на работе, нужно идти. Я вампозвоню и сообщу, если будут новости.